Максим Веселов - Дом без приведений

Он понял — у неё есть тело, которым можно пользоваться, а это — ценно. Скорее всего и чаю-то ей не особо хочется, а просто нравится ощущать вкусы. Сахар. Заварка. Обжигающий кипяток. Скоро она станет тихо отхлёбывать, а он сидеть напротив и завидовать, ничерта не в состоянии ощутить.

— А что за эксперимент? И почему нам не сказали? И о каком сострадании вы говорите, если тут весь дом с ума сошёл?

— Ой, бросьте! Никто тут никуда не сошёл. Люди только хотят верить в чудеса, но потенциально не в состоянии в них верить. Природа выбора. Если они вдруг поверят, то уж и перестанут быть людьми в нормальном смысле этого слова.

— А кем они станут?

— Вот это мы и смотрим в 69-й. А про остальных — забудьте. Они сами себя уже убедили, что ничего не видели, кроме бреда собственной фантазии. Разве что «иеговист»… гмм, он, конечно… того… но у него свой путь, ему иначе нельзя. Сострадание… что это, на ваш взгляд? Помощь. Одному надо что б помочь — знак подать, а другому и дерево на голову уронить, что б понял. Это называется: говорить на языке слушающего.

— Ага, как про милиционера вы только что говорили…

— Ну не обижайтесь, подбирала язык. Кстати, вас всех не предупредили тоже по этой причине, языка не нашли, кроме как прислать вам китаянку «по обмену».

Он заглянул в её глаза и оба рассмеялись. Действительно, ну как ещё всем этим Утятам Тимам, Дзержинским и остальной честной компании можно было преподнести знание, даже поверхностную суть которого им не дано осознать? А так — девушка по обмену, не понимает по-нашему, можно не стесняться. Сама будет от всех бегать — голая жеж… Вот оно как.

— А что вы там в 69 затеяли?

— Это касается людей, они поймут, если у нас получится. Пока всё идёт как надо.

— Нуу, извините…

— Нечего извиняться. Возможно, в скором будущем, вам это самому предстоит узнать.

МихСэрыч осёкся:

— Мне уже ничего не предстоит. У меня нет будущего.

— У вас нет уже будущего, как у Образа. Вам пора попробовать чай!

Она поднялась и принялась осматриваться, явно что-то ища на полу. Прошла в зал и через минуту вернулась с фотографией в руке.

— Под пианино залетела, а я думаю — где она? Вот, начинайте.

Лин положила перед МихСэрычем фотографию Саши.

Он поглядел на карточку, на неё… и вдруг всё-привсё понял. Как он сможет оставить Зину с Кешей тут? Никак. Ну абсолютно никак и не сможет! Он должен быть здесь, с ними, оберегать их, радоваться их успехам и помогать преодолевать поражения. Он должен любить их счастье, их улыбки, их радость, ибо всё это и есть — его суть! Глаза МихСэрыча увлажнились. Он с благодарностью поднял взгляд на Лин, она радостно смотрела и едва заметно кивала.

— Возвращайся, МихСэрыч, ты давно не был человеком, возвращайся. Этот мир снова готов к тебе, а ты — очень нужен этому миру.

Зина брела домой в морозящем душу трансе.

Эйфория встречи со звездой уже сменилась ужасом осознания поступка по отношению к Саше. Стыд заливал её румянцем во все щёки, в груди словно зияла дыра, в которой болтался на верёвке камень несчастья. Она мягко толкала впереди себя Кешину коляску, выбирала ровный асфальт, а сама перебирала в уме фразы, которыми будет вымаливать прощение у любимого.

Лифт долго не хотел приходить, а потом ещё и ехал целую вечность.

Пальцы тряслись, находили в залежах сумочки всё, что угодно, кроме ключей. Четыре раза попалась чёртова авторучка.

— Бес попутал, чесс слово… Бес в ребро и попутал… — выговаривала Зина сама себе, — чёрт бы меня побрал с этим автографом, на кой он мне ляд…

Отыскала ключ, попала им в скважину… изнутри торчал Сашин ключ.

Дверь открыта.

Зина втолкнула коляску, заглянула в квартиру. На кухне сидел Саша и незнакомая приятная девушка — пили чай. Увидев Зину, Саша искренне обрадовался, разулыбался во весь рот и побежал навстречу — чмокнул в щёчку, снял и повесил её пальто, помог с коляской, разнуздал и переложил в манежик спящего Кешу. Он действительно её любил, незачем было так волноваться…

— Лапочка моя, пойдём на кухню, я тебя познакомлю с нашей новой соседкой Лилей! Очаровательный человек. Сейчас чаю тебе налью, совсем промёрзла, ещё не хватало простыть!

С тех пор прошло много счастливых лет.

Кеша пошёл в школу. Зина купалась в обожании мужа. Новая соседка Лиля перестала быть новой соседкой и стала ей лучшей подругой, муж которой вдруг оказался известным писателем с кучей литературных премий. Саша в милиции занял пост и славился неформальной мудростью. Увлёкся фотографией, но как главная модель для его снимков почему-то всегда была обычная радуга.