Филипп Гримбер - Семейная тайна

Наконец однажды вечером он готов к решительному штурму. Из опасения быть услышанными оба стараются проявлять осторожность. Спальни Жоржа, Эстер и Луизы находятся совсем рядом, за деревянной перегородкой. В неистовом порыве Максим подчиняется ритму своего тела, погружаясь в сокровенные глубины женского тела, вплоть до самого последнего момента, когда он до крови кусает губы, чтобы не закричать от наслаждения. Необходимость сдерживаться придает ощущениям особую остроту. Наконец-то в его объятиях та, которой он бредил так долго, и, почти теряя сознание, Максим внезапно видит перед собой бледное лицо жены. Изо всех сил он отталкивает ее, отгоняет тревожный призрак в ночную темноту.

Здесь я остановился. Благодаря откровениям Луизы я смог составить вполне связный рассказ, чтобы подойти к событиям этой ночи, когда маленький мальчик и его мать покинули нашу землю, чтобы раствориться в многолетнем молчании. Эта ночь свяжет судьбы моих родителей и спустя несколько лет после смерти Симона позволит мне появиться на свет. Я мог родиться только при этом условии: его сила уступила место моей слабости, он исчез в ночи, чтобы я мог увидеть день. Или он, или я — сценарий вполне в духе моих ночных сражений с воображаемым братом. Никто не произнесет больше их имен, ни его, ни Ханы. От них останутся лишь две дорожные сумки, стоящие за креслом. Одежда, запахи, плюшевая собачка, осиротевшие предметы, несколько забытых фотографий и бесконечное чувство вины, груз которого я буду нести всю жизнь.

Напряжение, воцарившееся в Сан-Готье, столь велико, что его, кажется, можно пощупать. Долгими вечерами в гостиной, в столовой во время трапез дом настороженно наблюдает за любовниками. Никого из присутствующих не обманывает их показное равнодушие. Эстер с трудом удерживается от того, чтобы не закатить скандал, ей хотелось бы выкричать свое презрение, плюнуть в лицо этой чертовой парочке, каждое соитие которой наносит новое оскорбление памяти Ханы и мальчика. Она воспринимает эти отношения как преступление, повторяемое из ночи в ночь, предающее тени дорогих людей все более глубокому забвению. Луиза старается ее успокоить, и, хотя ей отвратительно предательство Максима, она пытается быть снисходительной. Покоренная необыкновенной красотой Тани, Луиза воспринимает их встречу как волю небес, бороться с которой невозможно. Тереза страдает молча. Она обрела прежнее недоверие по отношению к мужчинам. Максим ничем не лучше остальных, уж она-то должна была это понять. Он — один из тех, кого Тереза стремилась избегать всю жизнь: бессердечный самец, заботящийся только о собственном удовольствии. Интуиция ее не подвела — Танин приезд положил конец счастливому периоду их жизни. Она грубит отцу, изводит домочадцев бесконечными мелкими придирками и при всяком удобном случае норовит уединиться в своей спальне, чтобы заполнить страницы дневника горькими признаниями.

Жорж и полковник также осуждают поведение любовников, но воспринимают их союз как нечто неизбежное, как единственное средство для Максима пережить боль утраты.

Что произошло дальше? Осмелились мать и отец, виновные в глазах всех, измученные своим желанием, открыто выразить свои чувства, средь бела дня взяться за руки, вдвоем отправиться на реку, предъявить свою связь семье? Да. Мало-помалу, вначале робко, осторожно, затем все увереннее, полноправнее. Я спрашивал себя, выясняла ли Эстер отношения с Таней? Мне легко представить тетю Эстер, с ее профилем трагической актрисы, орущей на мать, бросающей ей в лицо чудовищные обвинения и отступающей перед потоком слез, принимающей ее в свои объятия и выслушивающей Танины признания.

Проходят недели, острота конфликта гаснет, взгляды смягчаются, и понемногу жизнь входит в привычное русло — ровно до того дня, когда ужас пробивает брешь в стене безмятежности, защищающей Сан-Готье.

Улицы полнятся тревожными слухами, повсюду — в магазинах, в кафе — люди говорят об одном и том же. Становится невозможным и дальше прятать голову в песок и продолжать верить в простое перемещение населения. С недавних пор неотступно звучат слова «массовое уничтожение», «лагеря смерти». Дом полковника заполняют кровавые призраки — нацистские конвои, побои, издевательства. Как удается Максиму спать ночами? Во сне к нему постоянно приходят Хана и Симон. Он больше не верит, что они еще здесь, во Франции, по ту сторону демаркационной линии. Максима изводят мысли об их участи.