Лев Рубинштейн - Целый год. Мой календарь

Когда-то в самом начале улицы Горького была парикмахерская. С огромными окнами.

Однажды я проходил мимо и заметил, что у окна парикмахерской стоит толпа народу, пялится в окно и хохочет. Мне стало любопытно, что же такого смешного может происходить в парикмахерской. И подошел. И увидел, что в кресле прямо около окна сидит актер Филиппов и стрижется. И все.

Сам по себе вид прославленного комика не мог не вызвать веселого энтузиазма.

Было много карикатур с изображением южнокорейского диктатора Ли Сын Мана. Он там как-то ужасно угнетал свой корейский народ и назывался «американской марионеткой».

А в «Иностранной кинохронике», которую в кинотеатрах показывали перед сеансом, злобные полицейские избивали толпы протестующих корейских студентов.

А такие слова, как, например, «Самсунг», мы узнали значительно позже. Примерно тогда же, когда в Москве появились счастливцы в южнокорейских нейлоновых куртках.

В тот единственный раз, что я был в мавзолее, я успел там увидеть обоих. Ленин мне показался совсем куклой, а Сталин был совсем свеженький, в нарядном военном мундире и со звездами генералиссимуса на погонах. Через несколько лет его оттуда вытащили.

Дядя Мотя, мамин брат, был морской офицер. Он жил в Севастополе, но часто приезжал в Москву и останавливался у нас.

Однажды он разрешил моему старшему брату надеть его мундир на школьный бал-маскарад. Брат имел большой успех, несмотря на то что мундир висел на нем мешком, а фуражка все время спадала с головы.

Однажды, когда мы играли в круговую лапту, во двор въехала «Победа» модного в те годы цвета «кофе с молоком». Из нее вышел толстый генерал с букетом цветов и вошел в подъезд. А «Победа» уехала.

Вот и все.

Одноклассник Шухов, отец которого работал в каком-то авиационном КБ, однажды во всеуслышание сказал, что самый лучший самолет в мире — это «Боинг». Я тогда впервые это слово и услышал.

Каким-то образом об этом стало известно завучихе Юлии Михайловне, которая подняла с места Шухова и строго спросила, кто ему сказал такую глупость, ведь всем известно, что лучшие самолеты — советские. Он честно сказал, что отец.

Потом вызывали отца и вели с ним какие-то беседы. Слава богу, ничем дело не кончилось.

В журнале «Вокруг света» я когда-то прочитал повесть, в которой излагалась гипотеза, в соответствии с которой Тунгусский метеорит был никакой не метеорит, а потерпевший крушение межпланетный космический корабль. Тогда вообще было много повестей про навестивших нас пришельцев.

Я почему-то таким гипотезам с необычайной готовностью верил.

Мои старшие братья бесконечно повторяли в разных вариациях слово «бобер». Особенно когда гоняли мяч во дворе.

Постепенно из контекста их разговоров я начал понимать, что речь идет не о животном из детских книжек, который строит плотины, а о человеческом существе.

«Бобер» — именно так называли его болельщики разных возрастов — был абсолютным кумиром мальчишек их поколения.

В середине 1950-х годов мы с мамой отправились в Крым, в Севастополь. Наш поезд тянул настоящий паровоз, хотя паровозы в те годы уже сменялись тепловозами.