Гийом Мюссо - Квартира в Париже

– Знаю я про нее! – перебила его Маделин.

– Короче, после новых тестов бомж оказался ни при чем.

Маделин смекнула, что Ву прячет самое вкусное на десерт.

– Что послужило доказательством его непричастности?

– На спортивном костюме Рубена нашли образец ДНК, который проглядели раньше.

– Нашли – и не стали разглашать?

– Вот-вот. А что еще прикажешь делать, если это ДНК полицейского, Адриано Сотомайора?

Маделин понадобилось несколько секунд, чтобы переварить услышанное.

– Какой же был сделан вывод? Что Сотомайор укокошил своего братца?

– Может, он, а может, и нет. Вдруг это след контакта, имевшего место совсем в другой, неведомый нам момент?

– Тебе известно, общались ли братья?

– Нет, неизвестно. Адриано успел отправиться на тот свет, поэтому расследование не стали возобновлять.

– На этом история прерывается?

– Сожалею. Теперь твоя очередь, Мадди: выкладывай, что ты раскапываешь.

Маделин с непроницаемым видом покачала головой. Время рассказывать ему о Лоренце еще не пришло. О Лесном царе – и подавно.

Денди, не скрывая разочарования, со вздохом поднялся.

– Продолжай изучение дела Сотомайора, – посоветовала ему Маделин.

Ву одернул полы макинтоша и раздвинул уголки губ в деревянной улыбке. Его продуманные движения казались кадрами в замедленном кино. Чуть заметный прощальный жест – и он зашагал к машине.

В лицо ему било солнце, походка выглядела танцем под звуки Yumeji’s Theme [79] Мелодия «Любовное настроение» из фильма Сигэру Умэбаяси «Юмэдзи». .

В ресторане чудесно пахло кукурузным хлебом.

Спасаясь от холода, Гаспар спрятался в «Синем фазане», одном из храмов «кухни соул» в Гарлеме. В будни он открывался только в обеденное время, но в выходные уже с десяти утра там можно было насладиться обильным бранчем: жареная курица, сладкий картофель с пряностями и горячие гренки с карамелью.

Гаспар устроился у входа, на табурете у подковообразной стойки. В заведении уже было людно, обстановка была совсем семейная: казалось, все эти туристы, семьи с детьми из окрестных домов, симпатичные девушки, тянущие коктейли с поэтическими названиями, пожилые афроамериканцы, одетые как Роберт Джонсон или Телониус Монк [81] Прославленные блюзмен и джазмен. , давно друг с другом знакомы.

Гаспар поднял руку, привлекая внимание бармена. Ему ужасно хотелось виски, но вместо этого он заказал мерзкий фиточай ройбуш и утешился блинчиком с бананом. Насытившись, он убедился, что его мозг не утратил мыслительную способность. Сначала он вспомнил услышанное от Андре Ланглуа. Для чего Шону Лоренцу понадобился коврик из багажника старой машины Адриано Сотомайора? А главное, что он намеревался с ним делать?

Ответов, собственно, было немного, вернее, только один: Лоренц собирался изучить волокна коврика. Что он думал найти? Без сомнения, кровь или другой генетический материал.

Гаспар прищурился. Между строк наклевывался новый сюжет, противоречивший тому, который он представлял себе раньше и в который хотел верить. Возможно, Шон Лоренц не просил Сотомайора о помощи. Возможно даже, что он подозревал бывшего друга в соучастии в похищении своего сына. Гаспара посетила совсем уж безумная идея: Сотомайор – сообщник Беатрис Муньос. Стоит ли развивать эту версию?

Ему представился немой сюжет, как будто он отсматривал рабочий съемочный материал. Беатрис за рулем фургона, в кузове малыш Джулиан./Окровавленная детская ручонка с отрезанным пальцем./Фургон на берегу Ньютон-Крик, рядом «Додж Чарджер»./Вылезший из машины Сотомайор помогает Муньос запихнуть ребенка в багажник./Забрызганная кровью игрушка Джулиана, забытая на мостовой…

Он заморгал, и видение рассеялось. Прежде чем придумывать невесть что, нужно добыть хоть какие-то доказательства. Он заставил себя рассмотреть загадку под другим углом. Шон был гражданским человеком, а не копом. Для анализа волокон коврика ему пришлось бы обратиться в частную лабораторию. Гаспар обхватил голову руками, пытаясь связать воедино все нити своих поисков. Шон пришел к Ланглуа 22 декабря, накануне смерти. В лабораторию он обратился бы скорее всего на следующий день. Гаспар вздрогнул и вскинул голову: он вспомнил запись в еженедельнике Шона о назначенной на 23 декабря встрече с неким доктором Стокхаузеном.