Гийом Мюссо - Квартира в Париже

Гаспар в задумчивости закрыл журнал. Он встал сварить себе еще кофе и вдруг почувствовал острую потребность в алкоголе, от которой был избавлен вот уже сутки. Опыт подсказывал, что надо поторопиться, только так можно было обмануть притаившихся демонов. Он поспешно вылил в раковину все три оставшиеся бутылки отличного вина и все сохранившееся в доме виски. Уже подступили судороги, но он геройски терпел. На лбу выступила испарина, однако опасный момент миновал, он сумел потушить пожар, не позволив ему разгореться. В качестве награды Гаспар вытянул из пакетика со светлым табаком, забытого Маделин на кухонном столе, уже свернутую сигаретку. Клин клином, пресловутый «коэффициент враждебности вещей» Сартра [52] Ж.-П. Сартр. Эссе «Бытие и ничто». , настолько исполненный соблазна, что требуются «годы терпении для достижения самого ничтожного эффекта». Каждый одерживает победы себе под стать.

Зажав в зубах сигарету, Гаспар перевернул пластинку. На обороте был записан неподражаемый старый Джо Муни [53] Американский джазовый аккордеонист, органист и вокалист. . Теперь можно было продолжить работу: прочесть кое-какие статейки в новом смартфоне, а потом заняться остальной невскрытой почтой.

Среди счетов его внимание привлекли данные о телефонных звонках. Лоренц звонил мало, поэтому эти счета оказались золотой жилой: они позволяли понять, чем занимался художник в последние дни перед смертью. Некоторые номера были французскими, некоторые американскими. Гаспар принялся обзванивать его абонентов в хронологическом порядке. Отделение кардиологии больницы Биша, кабинет доктора Фитуси, кардиолог 7-го округа, аптека на бульваре Распай… Среди заокеанских номеров внимание Гаспара привлек один: по нему Лоренц звонил два раза, оба безуспешно. На следующий день он набрал его опять, на сей раз не зря. Позвонив по этому номеру, он услышал автоответчик некоего Клиффа Истмена – хриплый, но веселый голос, свидетельствовавший о пристрастии к курению или к виски (скорее, к тому и другому: порокам свойственна парность).

На всякий случай он оставил сообщение с просьбой перезвонить, а потом продолжил разбирать архив Шона и изучать его библиотеку: открывал книгу за книгой, вырезал из монографии некоторые статьи и фотографии, чтобы вклеить их в большой пружинный блокнот – тот самый, в котором собирался писать новую пьесу. Между альбомом Себастьяна Салгаду [54] Выдающийся бразильский фотодокументалист. и комиксом «Маус» [55] Известный графический роман Арта Шпигельмана. обнаружилась старая карта Нью-Йорка, по которой удобно было прикидывать расстояния. Гаспар ставил на ней разноцветные крестики в точках, связанных с расследованием: вот здесь Джулиана похитили, здесь его и мать держали в клетке, с этого моста Беатрис Муньос предположительно сбросила ребенка в реку, на этой станции она покончила с собой…

Гаспар так увлекся, что перестал следить за временем. Когда он опомнился, уже стемнело. Голос Джо Муни давно смолк. Гаспар посмотрел на часы и вспомнил, что у него назначена встреча.

Агентство Карен Либерман находилось на улице Кутейри, в 1-м округе, недалеко от ратуши и Центра Помпиду.

Гаспар побывал здесь только однажды, двенадцать лет назад, когда только начал сотрудничать с Карен. Потом на встречи стала ездить она сама. Гаспар пожалел, что в этот раз нарушил правило: дорога от улицы Шерш-Миди через депрессивно-серый Париж привела его в агрессивно-мрачное настроение. Нервы напряглись, как канаты, ему казалось, что он ступает по вражеской территории.

Все здесь осталось в прежнем, памятном ему состоянии: обветшалый вход, увешанный табличками юристов, врачей и так далее, безликий дворик, в нем еще один дом, далеко не такой зажиточный, как тот, что выходил на улицу, в нем тесный, как саркофаг, лифт, сводивший с ума своей неторопливостью. Главное, это чудо техники, судя по виду, могло в любой момент испустить дух. Поколебавшись, Гаспар решил подняться на шестой этаж пешком.

Там он, задыхаясь, позвонил, дождался щелчка звонка, оказался в мансарде и удовлетворенно убедился, что других посетителей нет: все стулья для ожидающих своей очереди клиентов пустовали. Среди клиентов Карен было десятка два прозаиков, драматургов и сценаристов, и Гаспар опасался встречи с псевдоколлегами, чреватой потери пяти минут на ритуал вежливости и бессмысленную болтовню. «У одиночества два достоинства: во-первых, человек наслаждается собственным обществом, во-вторых, избавлен от чужого…» Что-то вроде этого изрек однажды Шопенгауэр, думал Гаспар, направляясь в кабинет ассистента Карен.