Кристина Паёнкова - Бегство от запаха свечей

Тетка пожелала, чтоб я подождала, пока тронется поезд. Едва я вышла со станции, как наткнулась на Петкевича. Он вежливо поклонился. Я видела, что ему очень хочется подойти, но недостает решимости. Я побежала во весь дух в булочную, а оттуда прямо к рынку. У дверей аптеки мое внимание привлек огромный плакат с большим красным крестом наверху. Это было объявление: требовались люди на работу. Сначала я ничего не поняла. Перечитала еще раз. Теперь все было ясно. В Нижней Силезии организуются пункты Красного Креста. Пункты эти будут обслуживать людей, возвращающихся из гитлеровских концлагерей, и новоселов, которые приедут осваивать западные земли. Жилье, питание и обмундирование гарантируются. Выдается бесплатный железнодорожный билет. И вдруг меня осенило. «Требования: хорошее здоровье и возраст не моложе восемнадцати лет, только и всего», – подумала я. Здоровье у меня лошадиное, лет, правда, немного не хватает, но выгляжу я, пожалуй, старше…

Я вошла в вербовочный пункт. Народу было немного. Несколько вопросов, кое-какие анкетные данные (документы не спрашивали). Дату рождения я изменила. Получилось столько лет, сколько требовалось.

Пять минут спустя у меня в кармане уже лежал железнодорожный билет и направление в Свидницу. Название города мне понравилось, оно было какое-то веселое.

«Теперь можно и не идти на вечер», – подумала я, входя в аптеку. Лекарство получила, но возвращаться домой не хотелось, и я побежала на станцию узнать, когда будет мой поезд.

Только бы поскорее уехать. У меня было четыреста злотых и вещей так немного, что они легко помещались в маленьком чемоданчике.

Я задумалась и не заметила, как нос к носу столкнулась с участницами той знаменитой прогулки по Кальварии. Они проследовали мимо с безразличным видом, молча. Смотрели куда-то в пространство или себе под ноги, одна только Бася глянула на меня с вызовом.

Я не могла сдержаться. Пусть думают, что я совсем спятила, – опомнятся, когда меня здесь не будет. И показала им язык…

Поезд тронулся. Я стояла у окна вагона и улыбалась, пока последние дома Кальварии не скрылись за поворотом. Села и сразу почувствовала усталость и растущее беспокойство, мучительное, как зубная боль. Не имело смысла прикидываться. Не перед кем было. Никто меня не видел. А на самом деле мне было страшно.

Я украдкой разглядывала попутчиков – доверия они не внушали. Все были поглощены своими заботами. Мне становилось все страшнее. Я боялась предстоящего путешествия, боялась этих людей. Может, лучше вернуться вечером из Кракова? Пожалуй, так и сделаю! Зачем только я затеяла эту поездку? Вернусь вечерним поездом. Приняв решение, я немного успокоилась. В Скавине мы надолго застряли.

– На краковской линии серьезная авария, – сообщил начальник поезда.

Кое-кто из пассажиров решил добираться до Кракова на попутных машинах, мне же спешить было некуда. Я осталась одна в купе. У меня было достаточно времени, чтобы обдумать свой шаг. Когда поезд наконец прибыл в Краков, все сомнения улетучились в шуме и сутолоке большого вокзала. Страх исчез без следа.

Поезда в сторону Вроцлава не пришлось долго дожидаться. Подали состав, и, прежде чем я успела опомниться, все места были заняты. Какой-то симпатичный железнодорожник помог мне забраться в вагон через окошко.

Меня прижали в угол купе, у самой двери. Проехали Катовице. На конечной станции, в Кротошине, я должна была сделать еще одну пересадку – на Вроцлав. Поезд неторопливо двигался вперед. Пассажиров, казалось, радовало уже то, что он не стоит на месте. Мы часто останавливались на маленьких, похожих друг на друга, почти всегда пустых и разрушенных станциях. Пейзаж ничем не отличался от нашего. Проехали угольный бассейн, дальше по обеим сторонам полотна потянулась беспредельная равнина. Кое-где рельсы так близко подходили к шоссе, что из окон вагона были отчетливо видны целые кладбища полусожженной и разбитой военной техники, сваленной в канавы. Ни следа гражданского населения. В деревнях и на дорогах ни души. Лишь иногда попадались группы военных.

Неужели весь мир выглядит так же? Колодцы. Грязь. Фруктовые деревья. Мальвы в саду. Здесь нет людей! Я одна в этом переполненном поезде. Нет… Одна на всем белом свете. Меня снова охватила паника.

Погода испортилась, все кругом помрачнело. Моросил мелкий дождичек, небо на горизонте подернулось плотной грязной мглой. В купе сидели несколько мужчин, не обращавших на меня никакого внимания. Они ехали в Легницу. Один из них, в пиджаке, перешитом из военного мундира, сказал: