Чель Весте - Кристиан Ланг - человек без запаха

Однажды ноябрьской ночью, почти три года назад, у нас в прихожей зазвонил телефон. Моя жена Габриэлла, которая обычно спит более чутко, чем я, проснулась и стала изо всех сил трясти меня. Как мой друг и коллега Ланг, я люблю внезапные происшествия и случайные совпадения городской жизни. Но детство Габи прошло в сонной деревушке в шхерах, и, хотя вообще-то она сильный и волевой человек, всякие неожиданности до сих пор выводят ее из себя. А эта осень и так была полна для нас тревог и перемен. Сын Габи, Маттиас‚ которого она родила в девятнадцать лет, уехал в Обу [1] Обу — шведское название города Турку. Автор, как и герой, — шведоязычный финн, поэтому в романе используются шведские топонимы, не совпадающие с финскими. (Здесь и далее примеч. переводчика.) ‚ учиться в Академии. А вскоре после этого у отца Габи случился микроинфаркт. Поэтому неудивительно, что, когда Габи разбудила меня той ноябрьской ночью, она была в ужасе. «Кто-то умер! — выпалила она. — Проснись, Конни! Кто-то умер — это папа или Магги, я точно знаю. В такую-то ночь!» Я с трудом открыл глаза и почувствовал себя персонажем старого фильма нуар: ветер рвал с крыши кровельное железо, в окно спальни колотил дождь, дверь в прихожую и гостиную была полуоткрыта, звонил телефон, и я слышал приближающийся звук мотора — по Топелиусгатан в сторону площади проехал ночной автобус, и по стене гостиной пробежала полоска света, которая исчезла, когда автобус нырнул в тоннель на Рунебергсгатан. «Раз уж проснулась, могла бы и подойти», — недовольно пробормотал я, но Габи словно оцепенела. Она сидела в постели, выпрямившись, с выражением ужаса на лице. Из-под одеяла, которое она накинула на себя, торчали босые ноги. Телефон продолжал трезвонить. Кое-как я добрался до прихожей и раздраженно ответил. Звонил Ланг, однако голос его на другом конце провода был не ленивый и ироничный, как всегда, а напряженный. Ланг сказал, что влип, прямо так и сказал: «Я влип. Я по уши в дерьме». Я не принял его слова всерьез — он и раньше иногда звонил далеко за полночь, не очень трезвый и с самыми что ни на есть дурацкими просьбами. Я спросил, знает ли он, который час, и добавил, что он до смерти напугал Габи, так как она решила, что умер ее отец. А потом язвительно прошипел, что если у него нет презервативов, то он ошибся номером: в Гельсингфорсе [2] Шведское название Хельсинки. полно баров и круглосуточных заправок, а на Шильнаден есть киоск «Селект». Это я так намекнул на тот образ жизни, который вел Ланг после очередного развода и которому я нередко завидовал. Но Ланг не обратил никакого внимания на мой сарказм. «Это не то, что ты думаешь, — произнес он все так же испуганно и возбужденно, — мне нужна помощь, я попал в беду, я совсем запутался, мне нужен разумный совет. Кстати, у тебя случайно нет лопаты? Только мне нужна крепкая, не пластмассовая, которая тут же сломается».

Мы с Лангом знакомы не один год, и я никогда ни в чем ему не отказывал. К тому же Ланг — человек сильный и харизматический, ему сложно сказать «нет», его трудно переубедить. Габи считает, что я слишком уж покладист и всегда позволяю Ланту и прочим друзьям детства себя эксплуатировать. Как бы то ни было, факт остается фактом: четверть часа спустя, одевшись и сходив на чердак, я стоял на площади Тэлё с большой железной лопатой в руке. Уже в ту минуту я почувствовал некоторое беспокойство. Хлестал дождь, площадь была пуста, но в «Тин-Тин Танго» и в «Баре мамы Розы» все еще сидели люди, и я видел, как посетители за столиками у окна с любопытством разглядывали меня и мою лопату. Еще Ланг сказал, что приедет на машине, и это показалось мне странным. Он был ночной птицей, однако редко садился за руль после полуночи и к тому же был не дурак выпить. Но довольно о том, как я ждал его; когда Ланг на большой скорости въехал на площадь, открыл правую переднюю дверь и я сел в машину, он сказал, что хочет как можно скорее уехать из города. Он был страшно бледен, зубы стиснуты, а руки сжимали руль «селики» так крепко, что костяшки пальцев побелели. Его внезапное появление на площади вызвало большой интерес скучающих посетителей баров. И вот тогда-то мне стало по-настоящему не по себе. Внутренний голос шепнул мне: «Берегись, тебя подстерегает опасность!»

Стараясь говорить как можно непринужденнее, я заявил, что не дам увезти себя к черту на рога, куда-нибудь в Эсбу или Сиббу, пока Ланг не объяснит мне, в чем дело.