Пер Андерссон - Невероятная история индийца, который поехал из Индии в Европу за любовью

– Как это переводится? – спросил он.

– Это на латыни, но я забыла, что это значит.

– Значит, ты из благородной касты?

– Да, поэтому моя фамилия – фон Шедвин, но мне это не нравится, я все-таки не благороднее всех остальных.

– Лотта, – сказал Пикей. – Ты из высокой касты, а я – из низшей, с самого дна.

Он вспомнил, как бранил его отец Пуни, вспомнил обо всех историях запретной любви между представителями высоких и низких каст, которые заканчивались «убийствами чести».

«А как закончится наша история?» – подумал он и поцеловал ее в лоб.

– Да, но это просто древние предрассудки, – сказала Лотта. – Для меня они ничего не значат.

– У тебя есть лес. Ты предназначена мне судьбой. Если бы все это не произошло с твоей семьей, предсказание бы не сбылось.

– Верно.

– Вот видишь, Лотта, на все есть своя причина.

А потом, в один прекрасный день, Лотта села на поезд в Амритсар, чтобы вернуться к своим друзьям и микроавтобусу «Фольксваген». Они ехали домой. Через горный хребет Гиндукуш, пустыни Ирана и горы у Черного моря. Она вспоминала, каким было путешествие, в которое отправилась всего несколько месяцев назад. В Альпах ангел-хранитель уберег их от гибели в горящем автобусе на дне ущелья. В Турции дорога вилась среди гор, и они были уверены, что нет в мире мест прекраснее. В автомобильном хаосе Тегерана они чуть не попали в аварию. В Афганистане ехали часами, не встречая ни единого человека – только придорожные киоски с пыльными табличками, на которых было написано «Кока-кола» – там, впрочем, все равно ничего нельзя было купить.

«У тебя есть лес.

Ты предназначена мне судьбой».

Через три недели после отъезда из Швеции они пересекли границу между Пакистаном и Индией. Сделав крюк, чтобы увидеть Тадж-Махал, поздно вечером они въехали в Дели, налетели на кирпичную стену и разбили бампер. Из-за объявленного чрезвычайного положения на улицах было темно и куда менее многолюдно, чем обычно, но они об этом не знали.

Лотта не боялась обратной поездки, теперь она чувствовала себя куда более опытной. Она бы нашла путь из Индии в Швецию и без карты. Поездка прошла быстро и без эксцессов – за исключением случая в горах за Трабзоном, когда они попали в занос на обледеневших рытвинах и соскользнули со склона. Но снова ангел-хранитель был на своем посту: машина успела остановиться вовремя, и только каждый мускул в их телах дрожал от избытка адреналина.

На все была своя причина, и Лотте было суждено доехать до дома.

Вернувшись весной 1976 года в Барос, она рассказала родителям о своей любви. Что Пикей – тот самый, единственный, и она хочет выйти за него замуж. Поэтому осенью она снова поедет в Азию. Но мать стала ее отговаривать.

– Пикей еще не окончил художественную школу, да и у тебя нет образования, – трезво рассудила она. – Останься дома и учись. Не теряйте друг друга, переписывайтесь – так, на расстоянии, вы сможете узнать друг друга лучше.

Это звучало совсем не воодушевляюще, но чем бледнее становились воспоминания и чем больше выветривались ароматы Индии с ее одежды, тем яснее она понимала, что мать, вероятно, права. Две души боролись в ее груди. Если бы ехать домой нужно было сейчас, она определенно осталась бы в Индии. Она была в этом уверена, но в то же время, где бы в мире они ни решили поселиться, им нужна была твердая почва под ногами.

Пикей обещал приехать в Швецию так быстро, как только сможет. Но проходили недели, месяцы. Прошел август – месяц, в котором они договорились воссоединиться, а Пикей так и не появился. Вместо этого в сентябре пришло письмо из Нью-Дели. Он писал, что собирается в Швецию, но это займет время, и он не знает, когда именно он отправится в путь и как будет добираться.

Лотта думала о том, чтобы самой поехать в Индию. Но она работала в детском саду, зарабатывала совсем немного и ничего не могла откладывать. А одалживать деньги у родителей не хотела.

Со временем она поняла: мать очень боялась, что она выйдет замуж, так и не получив профессию. Она считала, что женщины не должны, как прежде, быть только матерями и домохозяйками. В юности у матери не было шанса получить профессию, и она не хотела, чтобы дочь повторяла ее ошибку.

Появились новые мечты. Все детство и юность Лотта играла на пианино и пела. Теперь она подала заявление на стажировку в местную музыкальную школу и в музыкально-педагогический институт в Стокгольме. И ее пригласили на практику в Стокгольм.

Индии придется подождать.