Пер Андерссон - Невероятная история индийца, который поехал из Индии в Европу за любовью

Они легли, прижавшись друг к другу, на одну из узких верхних полок. Лотта пыталась читать книгу о религиозных празднествах в Ориссе, но вскоре уснула. Он еще долго лежал, любуясь ее лицом. Спокойным во сне, с закрытыми глазами и светлой кожей.

Он вспомнил об одном их недавнем разговоре.

– Ты заставил меня поверить в бога, – сказала она ему.

– Но я беден и не могу обеспечить тебя, дать тебе уверенность в завтрашнем дне, – ответил он.

– Для меня ты не беден, – заверила его она.

– Я хочу стать художником, а быть настоящим художником – значит жить в бедности.

– Я охотно разделю жизнь в бедности с тобой, – убежденно сказала она.

За несколько часов до рассвета они сошли с поезда в металлургическом городе Бокаро, где работал старший брат Пикея. Тесно прижавшись друг к другу, они сидели на темной платформе и ждали, когда взойдет солнце. Тут же лежали тюки, на которых спали люди. Может быть, они ждали своего поезда или родственников, которые приедут за ними на рассвете. Было слышно, как лает на улице напротив вокзала целая стая собак, иногда где-то проносился с громким гудком одинокий автобус.

Когда рассвело, Лотта пошла в здание вокзала и переоделась в другое сари, которое прикрывало волосы. Издалека было невозможно заметить, что она иностранка. Пикей посмотрел на нее и подумал, что брат точно оценит ее уважение к традициям.

И вот он явился, его брат Прамод, с которым Пикей не виделся много лет. Он прибавил в весе и носил костюм, белую рубашку и галстук в западном стиле. Очень солидный, он подошел к ним со сдержанной улыбкой. Пикей и Лотта преклонили колени и приветствовали его, опустив головы и коснувшись кончиками пальцев его стоп.

Прамод был начальником отделения Индийской железной дороги и очень гордился своей должностью. То, что неприкасаемый парень поднялся так высоко, не было такой уж редкостью, теперь это воспринималось как обычное дело. Большинство начальников были брахманами, но с тех пор как премьер-министром стала Индира Ганди, государственные предприятия начали реализовывать закон против дискриминации. Так что своей карьерой Прамод был косвенно обязан Индире.

Он показал им свой кабинет, который вместе с прилегающей кухней и персоналом располагался в железнодорожном вагоне. На стенах висели портреты Индиры Ганди и гуру Саи Бабы, защитника, покровителя и кумира Прамода.

Никто бы не догадался, что его брат – сын женщины из темнокожего племени и неприкасаемого. Кожа Прамода была заметно светлее, чем у Пикея, и за последние годы она загадочным образом стала еще более светлой. В юности брат часто говорил, что мечтает стать белокожим, богатым и могущественным, как европеец. Похоже, его дерзкие мечты стали реальностью. Пикей знал, что черные волосы с возрастом становятся седыми и белыми, но никогда не слышал о том, что побелеть может и кожа. И тем не менее это было так. Прамод все больше походил на боготворимых им европейцев.

Многие жители города металлургов, которому оказывал помощь Советский Союз, считали, что этот светлокожий толстый человек – работник из России, и относились к нему с особым почтением.

Пикей переживал, как брат примет Лотту. По традиции, от которой он не хотел отступать, благословение на брак должны были дать сначала старший брат, потом отец. Сам он считал следование этому обычаю необязательным, но опасался семейного конфликта. А он ни в коем случае не хотел быть отвергнутым собственной семьей.

В первый же вечер в городе металлургов он задал неизбежный вопрос:

– Дорогой брат, мой старший и мудрейший брат, могу ли я жениться на Шарлотте?

Прамод ничего не ответил.

– Шарлотта – это то же самое, что Чарулата, – объяснил он на языке ория и шепнул Лотте на английском: – Ты ему точно понравишься, если он узнает, какое у тебя красивое имя. Чарулата на языке ория означает «лиана».

Брат долго молчал. А потом сказал, что ему нужно время на размышление и часовая медитация, чтобы обсудить этот вопрос с собой, Саи Бабой и богом.

В течение следующего часа брат Пикея неподвижно сидел в позе лотоса на бетонном полу в своей комнате, стены которой были увешаны фотографиями покрытых снегом горных вершин и белокожих малышей. Он закрыл глаза и выглядел очень серьезным. Пикей в тревоге смотрел на его абсолютно ничего не выражающее лицо.

Спустя час на лице брата появилась улыбка.

Так Пикей понял, что они одержали победу.

«Мадрас экспрессом» до Таты, далее пересадка на «Уткал экспресс» до Каттака, а потом – долгая поездка на автобусе вдоль реки в глубину леса. Зелень становилась все гуще, небо – все яснее, а дыхание – свободнее. И, наконец, он снова оказался в тех местах, где родился и вырос. В последний раз он был здесь целую вечность назад – так много всего произошло за это время.