Пер Андерссон - Невероятная история индийца, который поехал из Индии в Европу за любовью

Ее тело съежилось.

– Я не так все себе представляла. Еще рано! Я столько всего должна успеть до того, как выйду замуж.

– Я не говорю – прямо сейчас, – поспешно сказал он. – Я могу ждать много лет, если ты так хочешь.

Разговор закончился сам собой. Он не хотел обсуждать это дальше.

Они молчали и слушали храп Лейфа, который долетал до самой веранды. А потом вернулись в комнату. Он лег на пол, она – на свой бамбуковый матрас у окна. Он пытался заснуть, лежал на спине и смотрел в темноту. Ворочался с боку на бок – лег на левый, перевернулся на правый, потом опять на левый – но никак не мог найти удобную позу. Услышав, что она тоже ворочается, он хотел было заговорить с ней. Но тут ощутил движение воздуха и услышал тихий шорох. А потом почувствовал, как легла на его плечо нежная рука. Почти бесшумно она скользнула к нему под одеяло и устроилась рядом на холодном бетонном полу.

– Тоже не можешь заснуть? – шепнула она.

– Да, – ответил он.

– Мне немножко страшно там, у окна, можно я лягу здесь?

– Ко-конечно, – пролепетал он.

Ее руки обхватили его шею. В нем проснулось желание, и он стал смелее. Но тут она снова съежилась.

– Если не будешь держать себя в руках, я вернусь на свой матрас, – прошептала она. – Я не за этим к тебе пришла. – И добавила: – Я хочу тебя обнять, и все.

О чем он только думал? И он устыдился своей настойчивости.

Они лежали на бетонном полу, покрытом бамбуковым матрасом. Пикей смотрел на Лотту. Во сне она казалась довольной. И он задумался о ее реакции на его слова накануне вечером. Она инстинктивно отпрянула, когда он предложил ей пожениться. Но он не знал иного способа признаться в любви. Если они не поженятся, то не смогут жить вместе. Если они не поженятся, вся романтика исчезнет. Любовь не живет без торжественных обетов и официальных уз. Так он считал. Но Лотта сказала, что хочет подождать. И это было трудно понять. Что у нее могут быть за причины, если она тоже его любит, а ее отец не против? Было очевидно, что Лотта приехала из совершенно другой страны.

Но он не собирался сдаваться и решил попытать счастья еще раз.

– Давай поедем в Ориссу, – предложил он за завтраком.

Она посмотрела на него с любопытством.

– Я познакомлю тебя с отцом, сестрой и братьями.

– Почему бы и нет, – сказала она.

Он не знал иного способа признаться в любви.

Она не стала спорить с ним, задавать вопросы. Значит, действительно хотела ехать с ним? Правильно ли она его поняла?

Все произошло так быстро. Они словно следовали плану, и на сомнения времени не оставалось. Они упаковали вещи в рюкзак Лотты и быстро оделись. Он надел те же штаны и ту же пыльную рубашку, что и вчера. Ему было неловко, особенно сейчас, когда с ним в комнате находилась женщина, но выбора не оставалось – чистой одежды у него не было.

«Я нормально пахну?» – переживал он.

Потом обернулся и посмотрел на Лотту. На ней было новенькое сари распространенного в Бенаресе фасона. Светлые волосы и красное сари! Какая же она красавица.

Они отправились на рикше в Коннот-Плейс, чтобы купить подарок отцу Пикея и символические гостинцы для братьев. Перекусив в китайском ресторане, они бродили по магазинам, смотрели друг другу в глаза и смеялись. Жизнь казалась такой прекрасной, будто поднималась к одной из своих наивысших точек. Вопрос был только в том, как долго это будет длиться, прежде чем он очнется в очередной пропасти. Впрочем, он, как обычно, оставил все сомнения при себе.

Они сели в «Джаната экспресс», перед самым закатом длинный поезд выполз из вокзала и с черепашьей скоростью поплелся на восток. Прохладный ветерок дул из зарешеченных окон, а заходящее солнце окрасило равнину в цвет желтого манго. Он смотрел на волосы Лотты, которые развевались на ветру и иногда закрывали ее лицо. Невозможно было оторвать взгляд от этих волос, которые в закатном освещении казались позолоченными.

Пикей вспомнил, как он, пятилетний, ехал по джунглям на слоне своего деда. И как учитель бросал в него камни за то, что он не той касты. Он вспомнил своего школьного друга, который принадлежал к более высокой касте и не мог больше играть с Пикеем после того, как его родители узнали об этом. И вот теперь он здесь – взрослый мужчина, сидит в поезде с прекрасной иностранкой.

Они заказали ужин, который подали в картонных упаковках. Овощи, рис и чапати. Они молча сидели, скрестив ноги, на пластмассовых сиденьях и ели. Снаружи было темно, и слабое вагонное освещение окрашивало все легкой синевой. Поезд грохотал по шпалам, локомотив свистел, а вагоны качались, как лодка в открытом море.