Пер Андерссон - Невероятная история индийца, который поехал из Индии в Европу за любовью

Дели был заклеен плакатами с маоистскими [34] Маоизм – политическая теория и практика, основой которых является система идеологических установок Мао Цзэдуна. лозунгами. На своем привычном пути к фонтану на Коннот-Плейс он увидел кричащие плакаты: «Смелость и ясное видение – это Индира Ганди», «Маленькая семья – счастливая семья», «Меньше слов, больше дела», «Наш лозунг – эффективность». И еще слоган, который звучал как реклама Индийского дома кофе: «Быть индийцем, действовать как индиец». В остальном все осталось как прежде. Самый известный предприниматель страны мистер Тата заявлял со страниц газет по поводу чрезвычайного положения: «Забастовки, бойкоты и демонстрации зашли слишком далеко. Парламентская система не подходит нашим нуждам». Средний класс, владельцы магазинов, предприниматели и чиновники говорили, что хаос доставляет им страдания и что они одобряют новое полицейское самосознание, потому как это означает, что опасные народные сходы прекратятся, мелкие воришки будут посажены за решетку, а трущобы, выросшие вдоль бульваров в Дели, будут снесены. В Индийском доме кофе можно было услышать такие комментарии: «Только оппозиционеры, журналисты и интеллигенция жалуются на чрезвычайное положение. Обычные люди, такие, как мы, не видят в нем ничего плохого» или «Дели нуждается в сильной руке. Повсюду одни трущобы» и даже «Уровень преступности снизился, поезда ходят по расписанию, улицы чистят, а людей стерилизуют, так что не будет больше в каждой хижине в трущобах по десять детей. Но газеты непрерывно жалуются на нарушения прав человека и подобную чушь. Наконец-то хоть что-то происходит». Однако критически настроенные слои населения Дели – учителя, журналисты и академики – были шокированы и возмущены. «То, что они делают… это все их избалованный сын, бесполезный Санджай, именно он стоит за всем этим. А президент – это просто смешно, марионетка в руках Индиры». Во время масштабных полицейских рейдов задерживали политических оппонентов, адвокатов и редакторов, которые в глазах Индиры были врагами правительства. Вскоре люди смирились. Протесты сошли на нет. Лишь немногие держались до последнего и выходили на улицы протестовать против «помешательства Индиры». Раз в месяц Народный фронт за гражданские права организовывал протестные марши. Пикей слышал, как они выкрикивали свои лозунги, когда их колонна проходила мимо кафе. Он вышел на улицу, чтобы посмотреть на них. Колонна демонстрантов двигалась вниз по бульвару по направлению к парламенту. «Индира сошла с ума, сошла с ума и Индия», – скандировал один из ораторов. Предводитель из числа сикхских меньшинств шагал во главе колонны вместе с тысячами единомышленников в традиционных накидках, длиной по щиколотку, они несли с собой шпаги в ножнах с цветочными орнаментами, на их головах были голубые и оранжевые тюрбаны. Он своими глазами видел, как город кипел от гнева, однако, если читать газеты, складывалось впечатление, будто все в порядке. Ни слова о протестах.

Оппозиция Индиры становилась все более изобретательной и придумывала все новые способы обхода цензуры. На страницах индийской «Таймс», посвященных семье, Пикей увидел некролог от анонимного отправителя на смерть Д. Е. М. О'Кратии, чью кончину оплакивали жена П. Равда, сын С. В. Обода и дочери Вера, Надежда и Правосудие. Как же легко обмануть цензуру, думал Пикей и тихо смеялся про себя.

Пикей чувствовал расположение к Матери индийской нации, но чрезвычайное положение готовило трудности и для него. Он чувствовал, что должен рассказать Хаксару, что некоторые полицейские у фонтана стали более вежливыми, а некоторые, напротив, более агрессивными. Они придирались к людям, стоявшим в очереди, рвали и сдергивали рисунки, заставляли его собирать свои вещи и убираться прочь. Казалось, что одна половина полицейских не имеет понятия о том, что делает другая половина. Сегодня – пряник, завтра – кнут. Похоже на шизофрению. Хаксар и глазом не моргнул, пока слушал его, а затем сказал, что ему нужно вернуться в офис и сделать пару телефонных звонков. Он заверил Пикея, что ему помогут, а полицейские станут вести себя тише. На следующий день к фонтану приехал губернатор Дели на своей служебной машине, окруженный чиновниками и советниками. Губернатор заявил, что придирки со стороны полицейских должны быть немедленно прекращены. Отныне ни один полицейский не задерживал Пикея за то, что тот использует общественное пространство в качестве собственного ателье.