Юкио МИСИМА - НЕСУЩИЕ КОНИ

Одна мысль о том, что он ничего не делает, сидит сложа руки, приводила Исао в содрогание, словно он видел себя, пораженного проказой. Следовательно, было легко вообразить такое состояние преступлением, роковым, столь же неизбежным, как воздух, которым дышишь, или как земля, на которой живешь. Для того чтобы в этой среде самому оставаться чистым, необходимо воспользоваться другой формой преступления, во всяком случае черпать душевные силы в настоящем преступлении. Тогда наконец соединятся на крутом обрыве, где гуляет меж соснами ветер, в свете восходящего солнца, преступление и смерть, харакири и слава. Исао не стремился в пехотную или морскую офицерские школы, потому что там воспитывается уже известная форма и преступление-бездействие исключается. Порой Исао, может статься, влекло к самому преступлению, как средству достичь славы. Он не считал себя чистым, непорочным в том смысле, как это толковал учитель и духовный отец «Союза возмездия» Оэн Хаяси, утверждая, что все люди — дети бога. Исао постоянно, нетерпеливо стремился хотя бы чуть-чуть коснуться этой чистоты, иногда он, вскарабкавшись на шаткую подставку, с трудом дотягивался до нее кончиками пальцев, но чувствовал, что подставка вот-вот рухнет. Он осознавал, что определить божественную волю так, как учил наставник Оэн, в его время невозможно. Гадание, которым он стремится определить божью волю, содержит элементы этой непрочной, опасной подставки. То, что она опасна, — и есть преступление. И больше всего преступно то, что гадания нельзя избежать.

— И в самом деле есть такая молодежь? — сдерживая чувства, спросил принц у лейтенанта. Исао подумал: «Меня можно наблюдать как одного из них». И словно почувствовал резкий толчок — ему захотелось стать в глазах принца классическим образцом. Для этого следовало умереть.

— На таких студентов можно возлагать надежды, они — будущее Японии. В армии я как-то не сталкивался с инициативой. Хорошего человека ты привел, — принц, нарочно игнорируя Исао, выразил благодарность лейтенанту: так и лейтенант заслужил почет, и Исао почувствовал истинное расположение хозяина, а не просто похвалу.

Принц позвал дворецкого и приказал подать лучший виски и черную икру; угощая лейтенанта шотландским виски, принц благосклонно обратился к Исао:

— Ты ведь еще несовершеннолетний, но, судя по твоим взглядам, вполне взрослый, достойный человек. Можешь сегодня вечером выпить. Не беспокойся, если тебя развезет, я отправлю тебя домой на автомобиле. — Исао содрогнулся, представив себе лицо отца, встречающего пьяного сына, доставленного на машине принца.

От этой картины рука, державшая бокал, в который принц, поднявшись, наливал виски, дрогнула. Виски выплеснулся из наклонившегося бокала на белую скатерть из тонкого кружева.

— Ах, — в ужасе воскликнул Исао и бросился вытирать ее поспешно выхваченным носовым платком.

— Простите, — на его низко опущенном лице неожиданно появились слезы стыда.

Он стоял неподвижно с потупленной головой, поэтому принц понял, в чем дело, и пошутил:

— Ну, ладно, ладно. Не делай такого лица, словно готов вспороть себе живот.

— Я тоже прошу прощения. Думаю, у него просто от волнения задрожали руки, — подал голос лейтенант. Исао наконец опустился в кресло, но не мог произнести ни слова, поглощенный своей оплошностью.

Однако слова принца теплом разлились по всему телу и согрели больше, чем виски. Принц и лейтенант еще обсуждали различные политические проблемы, но слова не достигали ушей Исао, растворившегося в чувстве стыда. Принц, казалось, в пылу спора не обращал никакого внимания на Исао, но вдруг, повернувшись к нему, громко сказал голосом, в котором слегка чувствовалось опьянение:

— Ну, в чем дело? Встряхнись! Ты ведь заядлый спорщик!

И Исао был вынужден присоединиться к разговору. Ему казалось, что он понял, почему, по рассказам лейтенанта, принц пользовался у солдат такой популярностью.

Было уже достаточно поздно, лейтенант, спохватившись, объявил, что они уходят. Принц подарил лейтенанту дорогое европейское вино и сигареты со своим гербом, а Исао — печенье с императорским гербом. На обратном пути лейтенант сказал Исао:

— Ты очень понравился принцу. Когда-нибудь он наберет силу, но не следует обращаться к нему с просьбами. И все-таки тебе повезло. А то, что оплошал, не страшно. — Расставшись с лейтенантом, Исао не пошел прямо домой, а заглянул к Идзуцу, вытащил того из постели и вручил коробку с печеньем.