Денис Гуцко - Домик в Армагеддоне

Пожалуй, про него одного можно сказать: не было другого пути, сошёлся для него клином свет на Владычном Стяге. А остальные?

Ким Олейник – учился в Питере на биофаке. Папа-мама в банке работают, семья не из бедных. Один из преподов намекнул Киму: сессию на «отлично» за просто так не сдашь, нужно бы ручку позолотить. Ким написал заявление и ушёл. Молча. Просто тошно стало.

Максим Федичкин – этот совсем из других, граждане щелкопёры, слоёв. Максим Федичкин – перворазрядник по боксу. Из такой трущобы пришёл, где либо гнуть, либо гнуться. Отец мелкий жулик, водку палёную развозит. «Шестерит помалёху», – Максим говорит. Сам он не захотел по этой тропке – ни вверх, ни вниз. И кулаками махать ради медалек не захотел.

Чичибабин – совсем не крепыш, в рукопашке ему тяжело приходится. Только воли в нём – на роту хватит. Старший брат в семье, два брата-школьника у него, погодки, и сестричка малая совсем. В семье у них всё чин-чинарём. Но вне семьи тесно Юрке, душе его тесно. Собственно, как и всем им, здесь собравшимся: слишком они большие, не умещаются в выделенные клеточки.

Дёмин и Валя Самарин – из ЮФУ, с мехмата. Из любопытства пришли, никогда этого не скрывали. И, так же как он, с первой минуты поняли, что к чему. Поняли, ради чего стоит жить.

Валя Миллер и вовсе немец. Вроде бы его-то дело – сторона. Но такого русского по духу поди ещё сыщи среди Ивановых-Сидоровых. Что его привело, господа наблюдатели, сможете объяснить? Фима и сам ни разу не говорил с ним об этом. Но видно было по Вале – пришёл навсегда. Фима ему первому позвонил, когда начал людей собирать.

Кстати, один только Семён Сорокин – из глубоко верующей семьи. Самый старший из группы, уже в армии отслужил.

– Ну что, идём? – сказал Чичибабин.

И они пошли.

Спит себе Антон, ничего не подозревает. И думать не думал, что скорая встреча им предстоит.

Расслабились вы, люди-людишки, рассупонились. Будить вас пришли.

Разделившись на две группы, обогнули с разных сторон открытый участок между парком и корпусами, сошлись за Красным корпусом. Чичибабин кивнул – с его стороны всё чисто. Постояли за кустом пронзительно пахнущей сирени. В здании темно и тихо.

Фима набрал Димку Затулина.

– Как там у вас?

– Слушай, Александр Павлович тут такую историю рассказал… В общем, у него в деревне дебошир местный батюшку избил… ударил. Представляешь… Тот его образумить пытался – ну и… Разобраться бы.

Фима невольно улыбнулся.

Димка, Димка, славный человечек. В такую-то минуту, и то не смог удержать в себе возмущения. Кипит, наверное, весь. А дедок, значит, Александр Павлович – солидно.

– Так что там у вас?

– Да спокойно тут, Фима, спокойно.

– Разберёмся, конечно, Дим. Ты пока выясни всё у Александра Павловича. Мы пошли.

– Бог в помощь!

По одному перебежали к стене.

Свет фонарей, горевших по углам здания, под ноги каждому бросил по две тени: слева короткую чёрную, справа длинную серую. Ещё немного постояли: ничего, только комары слетаются на человечинку.

Двое встали «слоном»: один уселся на плечи другому, упёр локти и голову в стену. Третий встал сбоку. Сложил руки в замок и подсадил Фиму, как пёрышко подбросил. Фима наступил правой ногой на бедро верхнему, ухватился за его локти. Как учили, стараясь не терять инерции, вставил левую ногу между его плечом и головой и вытолкнул себя вверх. Сплит, тот, что пониже, оказался у Фимы на уровне живота. Он забросил колено и через мгновение уже стоял на сплите обеими ногами. Второй сплит висел повыше, ступенькой, и Фима, подтянувшись на руках, взобрался на него. Снова выпрямился – парапет плоской крыши был совсем близко, но чтобы ухватиться за дальний его край, нужно было подпрыгнуть. «Выдержит ли?» – мелькнуло. Присел и прыгнул, взмахнув руками так, будто плыл брасом. Под ним скрипнуло. Вроде не очень громко. Ухватился. Хорошо ухватился, далеко. Подтянулся, помогая себе носками кроссовок, лёг грудью на парапет, развернулся, перебросил ноги.

Скатился спиной на крышу, беззвучно смеясь в темноту. Соврал ребятам – сказал, что на прошлых сборах проделывал это упражнение лучше всех в Стяге. Кого-то в прошлом году не было, другие не помнили. А упражнение-то у него совсем не шло, срывался через раз. Получилось – да так легко, играючи.

Перешёл на другую сторону крыши, осторожно выглянул. Коротенькая открытая галерея над крыльцом штаба.

Вернулся. Обвязал верёвку вокруг трубы воздухозабора, сбросил её вниз, на сгорбившиеся у стены спины. На крышу взобрался Максим Федичкин.