Яков Шехтер - Вокруг себя был никто

Большой двор Ибетлина разделялся на две части: во внутренней возвышался огромный Храм дивной красоты, точное подобие разрушенного римлянами Храма Соломона. И был Храм тамплиеров богатым и благородным: все дверные петли и задвижки в нем были выкованы из чистого серебра. Стены Храма покрывала золотая мозаика, а настил был из белого мрамора, такого гладкого и прозрачного, что казалось, будто он из хрусталя. Каждый столб в главном нефе был сделан из яшмы или порфира и приносил исцеления: этот врачевал от боли в пояснице, когда об него терлись, тот снимал боли в боку, а другие помогали от других болезней.

В центре Храма располагалась святая святых, укрытая от нескромных взоров покрывалом из пурпурного бархата, пышно расшитого золотом. В нее заходил только Великий Магистр Ордена в те дни, когда посещал Ибетлин, и была она столь богата, что невозможно ее оценить. Доска жертвенника, где Магистр воскурял благовонную смесь, была из золота и драгоценных камней, расколотых и сплавленных вместе; так приказал сделать один из предыдущих Великих Магистров, а доска эта была длиною в 14 стоп. Жертвенник окружали серебряные столбы, поддерживающие терем, сделанный, как колокольня из литого серебра.

А простолюдины и завистники утверждали, будто в святая святых возвышался идол по имени Бафомет с головой козы и телом человека, но с крыльями и раздвоенными копытами, и Великий Магистр целовал копыта и возливал к основанию хвоста кувшин человеческой крови, которую брали у провинившихся, но все это злостные выдумки и подлые сплетни. К ним же относятся домыслы, будто рыцари, давшие обет безбрачия, утешают свое влечение противным природе способом, изливая пламя похоти на мальчишек-сарацинов, которых они вылавливают по всей округе и отвозят в замок для противоестественных утех, а, насытившись, казнят страшной казнью, о которой я расскажу дальше.

У кольца великих врат Храма, полностью выкованных из чистейшего серебра, висела трубка, сделанная из неизвестного сплава; а величиной она была с пастуший рожок. Когда больной человек, терзаемый недугом вроде пучения живота, вставлял в рот эту трубку, то едва лишь он ее, бывало, вставит, как трубка прилипала к его горлу и высасывала из него всю немочь, так что вся она вытекала вон через глотку. И трубка держала больного весьма крепко, заставляя его изнемогать от натуги, закатывая глаза, и не мог он уйти до тех пор, пока трубка не заканчивала свою работу. А кто был больше болен, того трубка и держала дольше; если же ее брал в рот здоровый человек, то трубка не держала его ни мало, ни много. Ранее хранилась чудесная трубка в монастыре святой Софии, что в Константинополе, но после взятия города доблестным франкским воинством, отобрали волшебную реликвию у греков, исказивших праведное учение, и с большими почестями и торжественностью перевезли на Святую Землю, где водрузили в Храме Ибетлина, приносить исцеление рыцарям святого Ордена.

Справа и слева от Храма стояли высокие дома, в них квартировали рыцари и оруженосцы, и располагались всякие лавки, для приобретения всего, чего требует тело и жаждет душа. В третьем дворе обитали туркополиры, унтер-маршалы и сержанты-командоры, находились конюшни, кузни, мастерские по ремонту и изготовлению оружия, доспехов; проживали шорники, шьющие сбрую, портные, пекари и прочий мастеровой люд с женами и детьми.

Посреди двора был столп, толщиной в три обхвата и добрых 150 стоп в высоту; и сделан он был из мрамора, а поверх мрамора покрыт медью, и опоясан крепкими железными обручами. В конце столпа лежала плоская каменная глыба, имевшая 50 стоп в длину и столько же в ширину. На ней восседал громадный лев сделанный из меди, полый внутри и с небольшим оконцем сверху, прикрытым железной решеткой, и служил этот лев для наказания виновных и устрашения заблуждающихся.

Когда ловили торговца на бесчестном ведении дел, или проклинающего святой Орден, или изрыгающего слова хулы на веру нашу и отцов ее святых, или ослушавшегося приказа старшего по званию, то собирался совет рыцарей, облеченных доверием Сенешаля, и выслушивали все стороны, и взвешивали дело тщательно и нелицеприятно, и выносили приговор. И сержанты-исполнители без промедления хватали приговоренного и тотчас поднимали его на столп по специальной лестнице, и опускали его в утробу льва, а решетку запирали на замок. А другие сержанты-исполнители поднимали на столп вязанки хвороста и, дождавшись, пока первые сержанты спустятся вниз, разжигали большое пламя и тоже спускались вниз. И раскалялся медный лев докрасна, а погребенный в его чреве претерпевал ужасные муки за совершенные им прегрешения и тем искупал их, дабы войти в мир грядущий в белых одеждах, очищенным от грехов.