Аньес Мартен-Люган: Ты слышишь нашу музыку?

Его челюсти сжались.

— Если для того, чтобы спасти Яниса, сделать так, чтобы он и дальше хоть как-то существовал, я должна буду пожертвовать собой, я сделаю это. Но тебе достанется мертвое тело, пустая оболочка, и ты никогда не станешь Янисом. Его жизнь тебе не получить. Потому что я больше никогда не буду счастливой, и дети тоже. Янис — наше дыхание, наша энергия, наш свет, а ты станешь нашим мраком, нашим адом.

Взгляд Тристана помутнел, мне показалось, что он растерялся. Неужели он утрачивает свой легендарный самоконтроль?

— Со мной вы будете так же счастливы, как с ним. Я все буду делать, как он. — Это прозвучало жалко. — Вы постепенно привыкнете.

— Нет, ты ошибаешься, тебе не удастся, — жестко возразила я. — Вспоминая последние недели, я вижу, что ты пытался поступать, как он, быть им, но у тебя ничего не вышло. Неужели ты готов утверждать, что мы с детьми были счастливы, были самими собой после расставания с Янисом?

Он оцепенел.

— Вспомни, — продолжала я, — тот первый раз, когда ты увидел нас всех вместе здесь, в этой комнате.

На его лице проступила боль.

— Я и раньше видел вас, — перебил он меня.

— Когда?

На какие-то секунды Тристан ушел в себя, и его губы сложились в грустную улыбку, до этого вечера совершенно немыслимую.

— За несколько недель до ужина у вас в гостях, в тот день, когда моя жизнь пошла под откос, в день знакомства с Янисом. Я встретил вас, тебя и детей, перед архитектурным бюро твоего брата, а вы даже не заметили меня. Я и так был под мощным впечатлением от Яниса, а вы меня добили. Я проследил за вами до самого офиса, а потом долго, спрятавшись, наблюдал и понял, что отныне наши жизни связаны. Янис стал моим наваждением, вы все — мое наваждение, смертельная болезнь, которая непрерывно гложет меня, не отпуская ни на миг.

Я была в ужасе от того, что услышала, от его слов, которые он произносил зажмурившись и сопровождая ударами кулака по лбу, по вискам. Вдруг он почти успокоился и снова повернулся ко мне.

— Примерно как музыка, которая звучит в голове, — с иронией добавил он.

Он норовил испачкать все, даже самые интимные, самые дорогие нам слова.

— Оставь нас, пожалуйста, в покое. Уйди из нашей жизни.

— А деньги?

— Мы продадим квартиру, мы отдадим тебе все, я готова спать под мостом, лишь бы только ты исчез и забыл о нас.

Я постаралась, чтобы мой голос звучал максимально уверенно. Решение было принято: уже завтра мы выставим нашу квартиру на продажу. То, что сделано руками Яниса, спасет нас от Тристана. В это мгновение он как будто пошатнулся. Потом двинулся ко мне, его высокая, худая, зловещая фигура скользила совсем бесшумно. У меня не осталось больше ни храбрости, ни сил, чтобы бороться с ним. Неужели он потребует свое прямо сейчас? Когда он остановился передо мной, я подняла к нему умоляющий взгляд, он пристально смотрел на меня, в его глазах читалось смятение, рука, которой он отбросил прядь с моего лба, была холодной, ее сводили судороги. Я напряглась.

— Я никогда вас не забуду, Вера.

Он попятился, выключил свет и исчез. Входная дверь закрылась без единого звука. Я осталась одна, в полумраке, и сидела не шевелясь, снова и снова прокручивая его последнюю фразу.

Нет, несколько месяцев нам, несомненно, не продержаться, это очевидно. Я психовал от того, что раньше не подумал о своей берлоге.

— Я помогу тебе, — предельно серьезным голосом произнес Люк.

— Ты и так уже много сделал, раскрыв его грандиозное мошенничество, а что еще ты можешь сделать, не вижу.

— Послушай, Янис, не будь я так настроен против тебя, ничего бы этого не случилось и ты продолжал бы сейчас работать со мной. — Он помолчал, внимательно изучая меня, хмыкнул и добавил: — Или не продолжал бы…

Я засмеялся в ответ.

— Во всем, что касается работы, тебе можно полностью доверять, и вопреки тому, что я говорил раньше, у меня есть неопровержимые доказательства этого. Тебе просто не хватает человека, чтобы вести бухгалтерию. Кстати, могу научить, если захочешь.

— К чему ты клонишь?

— Мы завтра же пойдем вдвоем в твой банк и дождемся приема консультанта. Ты аннулируешь доверенность на имя Тристана. А я буду твоим гарантом до тех пор, пока ты не продашь берлогу, даже если мне придется для этого оставить им в залог свою фирму.

— Нет! Не может быть и речи! Как я могу просить тебя о таком?

— Ты меня ни о чем не просил, я сам предложил, а это совсем другое дело. Дальше наступит твоя очередь действовать и продолжать начатое.