Сара Аллен - Первые заморозки

Расселл обернулся, не отрывая руки от ручки дверцы.

— Чего тебе, дитя? Нам действительно нужно ехать.

Бэй поколебалась.

— В чем заключался ее магический дар?

Он не стал делать вид, что не понял. По его лицу промелькнуло странное выражение.

— Лорелея Уэверли очень любила холод.

Плечи Бэй поникли.

— Это не магия.

Расселл улыбнулся:

— Она могла коснуться яблока, и оно на глазах покрывалось инеем — в разгар рекордно жаркого лета. С таким даром она могла заработать в цирке целое состояние. Но она предпочитала его не афишировать; почему — не знаю.

Расселл сел на пассажирское сиденье и, ни слова больше не говоря, захлопнул дверцу. Энн тронулась с места, и тут Расселл опустил стекло и весело произнес:

— Приношу самые искренние извинения, если причинил кому-то беспокойство.

После того как Расселл с утра ретировался из ее дома, Клер весь день стряпала как одержимая. Закончив печь инжирно-перечный хлеб, взялась за суп. Булькающий на плите суп в холодный день был все равно что ватная подбивка для дома. Его уютный запах обволакивал, умягчал душу и согревал сердце. За супом последовали корзиночки с заварным кремом на десерт; жаль, у Клер не было фиалок, чтобы украсить их сверху.

В тот вечер Клер подала на ужин слегка озадаченному мужу и дочери овощной суп, инжирно-перечный хлеб и корзиночки. И она понимала их замешательство. Они уже и не помнили, когда она в последний раз целый день готовила им настоящую еду, не говоря уже о том, чтобы накрыть стол в маленькой столовой, с настоящими столовыми приборами и с полотняными салфетками.

Надо почаще пользоваться столовой, решила Клер. Когда бабушка Мэри умерла, Клер на полученные по страховке деньги занялась переоборудованием кухни, в результате чего к ней была присоединена бо́льшая часть столовой, в которой Мэри когда-то подавала еду своим постояльцам. Впрочем, того, что от нее осталось, им втроем было более чем достаточно.

— Клер, это было изумительно, — сказал в конце ужина Тайлер.

— Да, это было здорово! — подхватила Мария. — Только в следующий раз не клади в овощной суп картошку.

— Почему? — удивилась Клер.

— Моя лучшая подружка ее не любит.

Старая добрая Эм. Еще не было ни разу, чтобы Мария за едой не упомянула о ней.

— Откуда Эм узнала, что у нас сегодня на ужин овощной суп? — поинтересовалась Клер, поднимаясь, чтобы собрать грязную посуду.

— Я не знаю. — Мария пожала плечами. — Она просто это знала.

— Ты ей позвонила?

Мария рассмеялась:

— Зачем мне ей звонить? Она и так здесь.

Клер с Тайлером переглянулись.

— В каком смысле — здесь? — спросил Тайлер.

— Ну, здесь. В этой комнате вместе с нами.

— Почему тогда мы ее не видим? — спросила Клер, обратив внимание на то, что занавески слегка заколыхались.

Мария снова пожала плечами.

— А ты ее видишь? — спросил Тайлер.

— Иногда. Но чаще всего только слышу.

— Значит, Эм не ходит вместе с тобой в школу?

— Нет. Она вообще не ходит в школу. Она говорит, чтобы я шла к себе в комнату, потому что вам нужно поговорить. Можно, я пойду?

Клер кивнула, и Мария стрелой взлетела по лестнице, перемахивая через две ступеньки разом. Клер с Тайлером проводили ее взглядом.

— Эм — воображаемая подружка! — Тайлер со смехом хлопнул ладонью по столу. — Знаешь что? У меня просто гора с плеч свалилась. Я думал, я что-то упускаю. Я думал, что, если бы это ты водила ее в школу и забирала оттуда, ты знала бы, кто такая Эм. Ты знала бы, кто ее родители, кем они работают и какая у них любимая еда.

Клер все так же стояла с грязными тарелками в руках, по-прежнему глядя на лестницу.

— Она уже вышла из возраста, когда нормально иметь воображаемых друзей, тебе не кажется?

Тайлер поднялся, чтобы помочь жене убрать со стола.

— У нее свой путь, — сказал он, направляясь на кухню. — Иногда я смотрю на нее, и мне просто не терпится увидеть, что из нее вырастет.

Занавески по-прежнему колыхались. Порыв ветра влетел в окно мимо Клер и устремился по лестнице следом за Марией. После этого занавески повисли неподвижно.

Клер с Тайлером принялись в четыре руки загружать посудомойку. Тайлер ополаскивал бокалы, прежде чем передать их Клер, когда она внезапно сказала:

— Я выхожу из леденцового бизнеса.

— Ты наконец решила продать его Дикори Фудс из Хикори? — мгновенно отозвался Тайлер.

— Нет. Я просто его сворачиваю. Если леденцы станет делать кто-то еще, получится совсем не то же самое. Они будут… не от Уэверли.