Александр Проханов - Среди пуль

Удар по толпе пришелся косо. Там, где щиты коснулись людского месива, раздался мучительный, болезненный хруст, рожденный проникновением металла в живую страдающую плоть. Солдаты срезали у толпы горбушку, отделили ее от основного массива, и она стала дробиться, распадаться на крошки, а железный нож, изгибаясь, превращался в серповидное лезвие, резал толпу.

Белосельцев удерживал в поле зрения панораму схватки, которая распадалась на множество отдельных картин. И в каждой была своя стычка, драка, своя отдельная ненависть и жестокость.

Группа солдат била щитами старика, дружно, с обеих сторон. Плющила его, дробила его хрупкие кости. Старик оседал, но щиты не давали упасть, подбрасывали его. Было слышно, как металл ударяет в сухой скелет, и тот хрустит и ломается. Солдаты переступили через упавшего старика, понесли вперед свои сияющие щиты, а старик остался лежать, плоский, как камбала, и из-под него текла жижа.

Солдат, приподняв щит, сделал шаг вперед, выставил черный сапог, выбросил вперед руку с дубинкой. Он пытался достать женщину в красной шляпке. Та уклонялась, била по палке куцым букетиком, истошно кричала. На помощь товарищу подоспел другой солдат, он сбоку нанес удар по красной шляпке. Женщина с редкой белесой косицей, потеряв головной убор, стала опускаться на колени, клонить голову к асфальту. Мимо, пропуская ее сквозь строй, шла шеренга. Женщина лежала на пустом асфальте рядом со стариком. Тут же краснела растоптанная шляпка, пестрел букетик цветов.

Двое парней, спина к спине, отбивались от солдат. Те ломили щитами, молотили палками. Парни подпрыгивали, били ногами в щиты, отшвыривали солдат. Удары лязгали и звенели. Один солдат не выдержал и упал. Накрылся щитом, похожий на шевелящуюся металлическую черепаху.

Водомет медленно двигался за шеренгой, бил навесом в толпу. Толпа сжималась от внешних ударов, сосредотачивалась в ядре. Оттуда, из ядра, будто исходили черные волны, которые катились к периферии, где происходило сражение. Они питали драку своей упругой силой, встречным угрюмым отпором.

Белосельцев чувствовал, как в нем поднимается ненависть. Слепит, рвется сквозь глотку сиплым горячим дыханием. Он был готов кинуться в драку, ударить грудью, лицом в ненавистный железный строй. До крови сдирая кулаки, молотить в сияющие стальные пластины, добираясь к молодым розовым лицам. Он удерживал себя, берег для иного, предстоящего действа.

Еще несколько дней назад на «Баррикадной» ОМОН рассеял и избил толпу. Люди, стеная, не сопротивлялись, бежали от ударов, выстилая скользкий склон зонтиками, женскими сумочками, упавшей с ног обувью. Теперь же, на Смоленской, толпа огрызалась, не желала уходить, отвечала агрессией. Она цапала солдат, затаскивала их в свою черную гущу, топила, погребала под собой. И вот уже кто-то из толпы вооружился щитом, размахивал резиновой палкой. Шеренга солдат, остановленная, еще продолжала биться, но уже отступала, смыкала разорванный строй, укрывалась за выпуклыми щитами.

– Товарищи!.. – несся над толпой неистовый голос Трибуна. – Вооружайтесь арматурой!.. Разбирайте помост!.. Не отступайте, товарищи!.. Отпор палачам!..

Шаткий, составленный из металлических труб помост закачался, стал распадаться, затем рассыпался. Люди расхватывали длинные, выкрашенные в синий цвет трубы. Сквозь толпу, протискиваясь в гуще, потек к внешней кромке колючий, с торчащими трубами ручеек. Выдвинулся навстречу солдатам. Вооруженные трубами дружинники действовали ими как пиками. Всаживали в щиты, пробивали, опрокидывали. В открывшиеся зазоры и бреши врывались яростные люди, махали кулаками, рубили с плеча обрезками металла. Несколько окровавленных солдат лежали на асфальте. Какой-то щуплый солдатик кинул щит, схватив руками ушибленную голову, бежал, а за ним гнался разъяренный детина, норовил ударить отобранной гуттаперчевой палкой.

Смоленская площадь кричала, скрежетала и ухала. Над ней поднимался тусклый туман человеческого пота и крови.

Солдаты отступали, старались сохранить порядки, оторваться от наседавшей толпы. Из-за угла министерства, из-за каменного фасада высыпали омоновцы в беретах, в черно-сером камуфляже. Пробежали мимо Белосельцева. По команде офицера они выхватывали из кобур пистолеты, передергивали затворы. С фланга, отвлекая на себя вооруженных арматурой дружинников, начинали стрелять, неприцельно, на бегу. Белосельцев заметил, как у коренастого усатого омоновца после каждого выстрела взлетает вверх кулак, дергается затвор пистолета, сыплются стреляные гильзы.