Александр Проханов - Выбор оружия

– «Великая паутина» включает в себя множество конфликтов, в которые вас вовлекли. Множество мелких изнурительных войн, где расходуются ваши силы, тратятся ваши ресурсы, гаснет ваше понимание мира. Вами управляют через эти конфликты, заталкивают в огромную западню. Вам кажется, что вы разгромили «Буффало», спасли от поражения Сэма Нуйому, открыли ему дорогу в Виндхук. Но он въедет в Виндхук не под красным флагом, в его правительстве не будет ни одного коммуниста, его советниками останутся немцы, американцы и мы. Уран и алмазы сохранятся в наших руках, а о вас забудут, как забудут ваши песни, которые они наспех разучивали, ваши имена, которые они выговаривали, как непонятные клички. Вы сочувствуете проигравшему суперагенту, допустившему поражение «Буффало», если, конечно, такой агент существует и не явился в воспаленном рассудке ваших военных. Но если он все-таки существует, его, напротив, можно поздравить. Он своими действиями способствовал продолжению конфликта, способствовал кровопролитию на юге Африки, куда вовлечена ваша наивная страна. Вы втянулись в конфликт еще глубже, и смерть героев «Буффало» приближает ваше глобальное поражение…

Белосельцев чувствовал себя беспомощным. Гипноз, которому он был подвержен, усыпил волю, обрек на безмолвие, остановил дрожание зрачков, поместив в их глубину ледяные кристаллики. Лучи света, проникавшие в них, удаляли Маквиллена на бесконечное от него расстояние, превращали в крохотную неразличимую точку, а потом возвращали обратно, делали непомерно огромным.

– Впереди у вас ужасное поражение. Вы будете расчленены, оккупированы. В ваших министерствах, в штабах и центрах разведки будут сидеть оккупанты. Ваши армии будут распущены. Ваши корабли и лодки потоплены. Ваши ракеты распилят, а военными секретами завладеют враги. Те, кто вам казался вождями, перебегут к неприятелю. Ваши офицеры и разведчики будут стреляться сотнями, а другие станут сдавать агентуру, раскрывать военные тайны, указывать неприятелю тех, кто еще не сдался. Вы, Виктор, патриот своей Родины, и вы не перенесете ее позора. Примете яд или пустите пулю в лоб. Поэтому повторяю вам мое приглашение – поплывем в Полинезию. Укроемся от ужасов мира под тенью пальм, предадимся любви и неге. Будем стариться среди прекрасных островитянок, подающих нам прохладное молоко кокосов. Никого, только шумящий океан, женщины и бабочки Полинезии…

Маквиллен открыл глаза, и Белосельцев увидел их счастливый торжествующий блеск. Это были глаза сильной и хищной птицы, которая была готова взмыть в прохладные потоки небес и оттуда, из-под белой тучи, выглядывать зоркими зрачками добычу, целить в нее свой отточенный клюв.

– Я улетаю сейчас в Луанду, а оттуда в Мозамбик, в Мапуту. – Маквиллен поднялся, стройный, красивый, в нарядном светлом костюме. – Того требуют интересы фирмы. Приезжайте ко мне, Виктор. В Мозамбике идут бои, вам будет о чем написать. К тому же вы пополните свою африканскую коллекцию бабочками Мозамбика. Если вы соблаговолите приехать, вы найдете меня в отеле «Полана». Обычно я там останавливаюсь. До встречи, мой друг! – сердечно и простодушно он пожал Белосельцеву руку. Прошел между столиками и скрылся в отеле. Белосельцев сидел, чувствуя, как медленно оттаивает его замороженное тело и он обретает способность двигаться, думать, дышать.

Через час с Аурелио они улетали в Луанду на советском военном транспорте, который покидал город вслед за рейсовым «Боингом», на котором отбыл Маквиллен. Их провожал Кадашкин. У трапа извлек из пакета бутылку виски и три целлулоидных стаканчика.

– Ну, други, за дружбу, за все хорошее!.. Чтобы еще повстречались!..

Они выпили, стоя под клепаным крылом самолета, глядя на рыжую скалу, на вершине которой одиноко возвышался крестообразный Христос.

Подкатил джип, и из него под конвоем кубинцев, в наручниках, вывели группу задержанных. Подталкивая в спину, погнали к трапу, погрузили на борт. Среди черных ангольцев Белосельцев увидел негра-альбиноса, развозившего по этажам «Гранд-отеля» постельное белье.

– Агентура Маквиллена, – сказал Аурелио. – В контрразведке в Луанде начнут давать показания.

Летчик сверху из открытых дверей махал им, приглашая на борт.

– Ну, други, до встречи! – обнял их Кадашкин. По шаткой стремянке они поднялись на борт, уселись на железные лавки.

Зажужжали моторы, самолет разогнался, взлетел. Косо, как ныряльщик, распахнув в парении руки, ушел вниз Христос. Внизу тянулась зелено-рыжая, пятнистая Африка.