Мортен Браск - Девочка и мальчик

Мне невыносимо смотреть на растерянность и мольбу во взгляде Майи. Я хочу улыбнуться ей, чтобы она видела, что я разделяю с ней эту ношу, но мышцы лица не слушаются. Медсестра вытаскивает иглу у Майи из вены.

– Мы назначили операцию на завтра, на 11 утра, – говорит врач. – Будет свежая и отдохнувшая бригада врачей, они прекрасные специалисты, я могу вам это гарантировать. Они сделают все, чтобы спасти ваших детей.

Майя неподвижным взглядом смотрит на пластырь, который приклеивает ей на руку медсестра. Я вылезаю из кровати, иду к умывальнику, набираю два пластиковых стаканчика воды и протягиваю ей один. Она не берет его. Я ставлю стаканчик на столик рядом с ее кроватью.

– О чем ты думаешь? – спрашиваю я.

Она не реагирует.

– Майя, – говорю я.

Она по-прежнему не сводит остановившегося взгляда с пластыря.

– Хочешь, я выключу свет? – спрашиваю я.

Я выключаю свет в палате и возвращаюсь в кровать. Слышно, как за окном на Блайдамсвай автобус подъезжает к остановке, потом отъезжает. На остановке реклама страховой компании. Успокаивающие слова «Мы компенсируем любую утрату». Еще один ночной автобус. Из него выходит мужчина и идет к главному входу в больницу.

Я лежу, не меняя позы. Пустые ночные автобусы подъезжают и подъезжают, чтобы снова исчезнуть, маленький круговорот внутри большого круговорота города, прибытие и убытие. Уже ближе к утру я погружаюсь в сон. Мне снятся геометрические фигуры.

Солнце окрашивает мои веки в оранжевый цвет. За окном в солнечных лучах переливается весна. Я сажусь на кровати, обернув вокруг себя одеяло. Майя спит. Садовник занимается кустами, отгораживающими парковку больницы от Блайдамсвай. Кусты местами разрослись, ветки и листья торчат из гладко выбритой поверхности живой изгороди. Электрическим секатором он подрезает кусты с боков, вынуждая их вернуться к заданной форме. Садовник не прекращает работы, время от времени он отступает на шаг – удостовериться, что в зеленой стене нет никаких неровностей. По другую сторону живой изгороди на остановке стоят люди и ждут. Многие сняли верхнюю одежду и перекинули ее через руку. Погода, по всей видимости, уже не такая суровая.

Пока я одеваюсь, в палату заходит молодая акушерка. Она улыбается мне и садится к Майе на постель. Ласково проводит рукой по ее щеке, и Майя, проснувшись, растерянно смотрит на акушерку, словно понятия не имеет, кто эта женщина. Потом снова закрывает глаза.

– Да, – говорит акушерка.

Она продолжает сидеть на постели и гладить Майю по щеке.

– Скоро придут врачи и подготовят вас к операции.

Она говорит негромко, тщательно подбирая слова, так разговаривают с маленькими детьми.

– Я не хочу их потерять, – шепчет Майя.

– Конечно, я понимаю. Конечно, вы не хотите их потерять, и я больше всего на свете хочу, чтобы их спасли, – говорит акушерка. – Но для этого врачам нужно сделать кесарево. Сейчас только так можно помочь малышам. Операция необходима, чтобы спасти им жизнь. Они не могут оставаться в утробе, когда плацента отслоилась.

– Они ведь достанут их обоих? – спрашивает Майя.

– Да, они достанут обоих. Через несколько часов вы сможете увидеть ваших детей.

Они заходят в палату, один за другим, иногда сразу по несколько человек. По всей видимости, все происходит, как всегда происходит в таких ситуациях. Это их обязанность – поздороваться с нами, немного побеседовать перед операцией. Нас нужно обо всем проинформировать, мы должны увидеть врачей, которые будут делать кесарево. Каждый протягивает руку, называет свое имя, должность. Какие-то лица я уже видел прежде, другие для меня новые. Они подробно рассказывают, в чем их роль в предстоящей операции. Говорят, что сделают все от них зависящее, чтобы спасти малышей, пытаются нас ободрить. Я спрашиваю их, не могут ли они сказать, каковы шансы. Они отвечают, что не могут ничего обещать. Они не хотят, чтобы мы строили иллюзии, не хотят внушать нам ложную надежду. Результат может быть всяким. Такое случается. Такого рода вещи.

Я сижу в кресле у окна. Всеобщее внимание приковано к Майе и не родившимся еще малышам. Встает солнце, его лучи ложатся на мои плечи и шею. Как будто теплая рука слегка нагибает меня.

Я внимательно наблюдаю, как они входят в белых халатах, за их лицами, рассматриваю, что написано на их бейджах. Хирурги, неонатологи, анестезиолог, медсестры, помогающие при операции, немолодая уже акушерка, рассказывающая, что принимала множество трудных родов, она говорит, что частенько все проходит удачно. Я никогда бы не подумал, что в подобной операции задействовано такое количество специалистов. Я их пересчитываю, набирается одиннадцать человек. Это люди, посвятившие много лет своей жизни тому, чтобы овладеть навыками, которые им предстоит сегодня применить. Ради малышей, ради нас, ради нашей маленькой семьи.