Самид Агаев - Седьмой Совершенный

— Добро пожаловать.

Имран медленно обернулся. Лицо говорившего было ему знакомо — это был Меджкем, правая рука Убайдаллаха. Один из самых преданных фатимидскому халифу людей, ярый враг покойного Абу Абдаллаха. Прежде чем вошедший успел узнать его, Имран понял, что заговор племянника халифа не удался. Глаза Меджкема расширились, на лице его отразилось удивление.

— Имран, — сказал он, — какая неожиданная встреча. Да знаешь ли ты, приятель, что я тебя ищу на небе, а ты мне встретился на земле. Какими судьбами?

— Да вот, решил сюрприз вам сделать, — ответил Имран. — Дай, думаю, порадую людей.

— Сюда, ко мне! — крикнул Меджкем.

В комнату вошли «купцы».

«Шесть, семь, восемь вместе с хозяином, — подсчитал Имран, — многовато будет». Не сопротивляясь, он дал себя обыскать и связать руки.

— Ничего у него нет, — сказал первый.

— Где бумага? — спросил Меджкем.

Имран пожал плечами. Меджкем обнажил кинжал и приставил острием к горлу пленника.

— Говори, или я вырежу тебе кадык.

— Это будет очень кстати, — ответил Имран, — я как раз горло простудил, глотать больно.

— Ведите его вниз, — распорядился Меджкем.

Сопровождаемый тычками и ругательствами Имран сошел на первый этаж.

— Убери посторонних, — сказал хозяину Меджкем.

— Заведение закрыто, — объявил хозяин, — уходите, уходите.

Трое из них встали и покинули помещение. Старуха, сидевшая у очага, зашлась в кашле.

— Тебя тоже касается, — сказал корчмарь.

— Благородный господин, дозволь еще немного погреться, — запричитала женщина. — Больная я не дойду, помру по дороге, на тебе грех будет.

Хозяин посмотрел на Меджкема, тот махнул рукой.

Через торчавший в потолке крюк, куда подвешивали разделанных животных, пропустили веревку и привязали к ней руки пленника — получилась дыба.

— У меня к тебе два вопроса, — сказал Меджкем.

— Это очень много, — ответил Имран.

— Первый, — продолжал Меджкем, — где бумага, второй — где твой сообщник. Ответишь — будешь жить.

— Сам-то веришь в то, что говоришь? — усмехнулся Имран.

— Главное, чтобы ты верил. Говори, не тяни время, не усугубляй свою участь.

— Вряд ли ее можно еще чем-то усугубить.

— Ошибаешься, — сказал Меджкем и сделал знак своим подручным. Один из них подтянул Имрана вверх, так, что ноги его оторвались от пола, другой это был суфий, из голенища сапога достал кнут, размотал его и вытянул пленника. Имран закричал.

— Нет, так не пойдет, — сказал Меджкем, — оголите ему спину.

Имрана раздели по пояс и вновь подняли вверх. Под ударами Имран вопил так, что Меджкем, поморщась, заложил себе пальцами уши. Он махнул рукой. Имрана опустили. На теле его вспухли багровые рубцы.

— Ну, что, скажешь? — спросил Меджкем.

— Он что, палачом работал? — кивая на суфия, спросил Имран.

— Где твой сообщник? — спросил Меджкем.

— В Багдаде, — ответил Имран.

— Что он там делает?

— Как всегда, пьянствует.

— Бумага где?

— Какая бумага?

— Ты не знаешь, какая бумага?

— Нет.

— Зачем же ты здесь?

— Он сказал, чтобы я приехал сюда, показал знак, взял то, что дадут, и привез ему.

— Врет, — сказал окружающим Меджкем, — поднимайте.

С короткими перерывами Имрана продолжали избивать в течении часа. Затем корчмарь робко обратился к Меджкему.

— Разрешите, господин, я пойду, задам корма скотине.

— Иди, — разрешил Меджкем, — впрочем, постой. Я тоже выйду с тобой. Держите его, не отпускайте.

Едва они вышли во двор, как державший пленника на весу отпустил веревку.

— Рука занемела, — объяснил он экзекутору.

Имран рухнул на пол. Тело его было объято пламенем, но сознание было ясно, как никогда. Пальцы его связанных рук были свободны, и Имран лихорадочно соображал, сможет ли он достать нож из подошвы, разрезать веревку и убить всех троих оставшихся в комнате людей. По всему выходило, что не успеет. Вдруг Имран поймал взгляд старухи, как-то странно смотревшей на него из под накидки.

«Любопытная карга», — подумал Имран, но в следующий миг в руках у карги оказались две чурки из поленницы, находившейся рядом с очагом. Старуха вдруг выпрямилась и обрушила поленья на головы двух купцов, стоявших рядом. Мгновение спустя старуха и суфий, вцепившись друг в друга, с грохотом упали на пол. Каждый пытался не дать противнику пустить в ход кинжал. Имран освободил руки, поднялся, схватил, нависавшего над старухой суфия за волосы и одним движением перерезал ему горло.

Ахмад Башир сбросил с себя агонизируюшее тело и поднялся.