Самид Агаев - Седьмой Совершенный

После долгой паузы старик, сидевший напротив Имрана, сказал:

— Э-э, сынок, такова сила денег. Из-за них можно утратить не только единство, но и разум.

— Да благословит Аллах род аббасидов, — поспешно заявил караванщик.

Опустившиеся сумерки скрыли лица людей, избавив их от необходимости проявлять лояльность к правящей династии.

— Кажется, в Тунисе ты славил Фатимидов, — усмехнулся Имран, — а если попадешь в Кордову, будешь славить Омейядов.

— Все очень просто, — резонно ответил караванщик, — на чьей земле я нахожусь, тех и славлю.

— Три династии правят мусульманами, — горько сказал старик, — а разницы между ними никакой. Везде одно и тоже, с минбаров кричат о справедливости, а с простого народа готовы последнюю шкуру содрать. Как мы радовались, когда скинули Аглабидов! Думали — вот он пришел истинный имам времени, последний продолжатель дела пророка Мухаммада. Да где там, не прошло и года, а нас сдавили налогами так, что дышать нечем.

— Многие выдают себя за людей из «дома пророка» — заметил Имран, когда приходят к власти, по деяниям их распознаешь, какие цели они преследовали. Если бы люди не верили лжепророкам, много пользы было бы им.

— А кто истинный имам? — спросил старик.

— Истинный имам — это седьмой имам, — ответил Имран. — Седьмой совершенный, наследник шестого Имама Джафара ас-Садика.

— Да, — отозвался старик, — дурят нашего брата. Что поделаешь, народ доверчив.

— В том-то и дело, — продолжал Имран, — народ легко верит смутьянам и авантюристам. А истинный имам, возможно, сидит среди вас, но заяви он об этом, его поднимут на смех, а может и камнями закидают, как смеялись над посланником, когда он объявил о своем предназначении. И если бы не Али, который в ответ на слова пророка: «Кто присягнет мне душой своей», не протянул ему руку, и не присягнул своей душой, то другие не признали бы его. Вера Али спасла пророка и позволила ему исполнить свое предназначение.

После этих слов вокруг костра наступила та особенная, полная ожидания и тревоги тишина, которая бывает перед неизъяснимым и повергающим в суеверное состояние явлением природы. Кроме треска сучьев в костре и позвякивания колокольчиков стреноженных верблюдов и лошадей, не доносилось ни звука. Все люди, сидевшие вокруг костра и прислушивавшиеся к разговору, теперь напряженно ждали новых слов Имрана.

А Имран в это время вновь заглядывал в бездну, когда-то показанную ему Джафаром ас-Садиком и отчаянно пытался сохранить благоразумие, думая о своей семье, к которой мог еще вернуться, и об Анне, оставшейся в Багдаде, которая, возможно, могла бы ответить на его любовь. Но караванщик, лицо должностное, а значит, несущее ответственность за политическую благонадежность вверенной ему экспедиции, строго спросил:

— Эй, послушай, малый, а кто ты, собственно говоря, такой, чтобы вести подобные разговоры?

Имран протянул руку к костру, сжал и разжал кулак, и от этого движения вдруг взвилось пламя над костром, исторгнув из людей крик сладостного ужаса.

— Я махди, — сказал Имран.

Старик, не сводивший с собеседника глаз, поднял руки к небу и произнес:

— Хвала Аллаху всевышнему, наконец-то мы дождались!

— Кто ты? — изумленно переспросил караванщик.

— Седьмой Совершенный, — поднимаясь с колен, сказал Имран.

«Будь ты проклята, Фарида. Будь ты проклята». — Женщина стояла лицом к стене, она смотрела прямо перед собой, ничего не видя из-за слез, вдруг хлынувших из глаз. Прошло несколько месяцев с тех пор, как ушел из дома Имран, и только сейчас она заплакала, а все это время, ощущала тупое оцепенение и страх, от того что придут новые люди, как предрекал Имран и убьют их. Но время шло, никто не появлялся. Страх растаял, а горечь и обида поселились в ее сердце. В первый раз, когда Имран был арестован и приговорен к смертной казни, Фарида пролила немало слез, но восприняла это покорно, как волю Аллаха, но сейчас муж сам, по собственной воле ушел от нее и с этим его поступком, она не могла смириться.

Поскольку новые убийцы не появились, то она перестала верить в существующую опасность.

— Я тебе точно говорю, он на ком-то женился, — час назад сказала ей соседка.

— Куда же он уехал? — недоверчиво спросила Фарида.

— Вот к ней и уехал.

— Но он же мог ее сюда привести, — недоуменно сказала Фарида.

— Ну, как ты не понимаешь? — кипятилась соседка, — у него денег нет. Всех вас ему не прокормить, вот он и ушел к ней.