Шмуэль-Йосеф Агнон: В сердцевине морей

Тотчас встал я и пошел к вам, а поелику босиком шел — опухли ноги мои, и долгим стал путь.

Пошли и принесли ему башмаки, но не принял он. Сказали ему: семь заветов [16]указал рабби Акива, и один из них — не оставляй ног без обута. Сказал Хананья: ноги мои, что святости Судного Дня не почуяли, — пусть пухнут. А когда рассказал Хананья все это, развязал платок и вынул оттуда Псалтирь и читал, пока не пришло время пополуденной молитвы. После молитвы взял свечу и вернулся к Псалтирю.

Увидел — лампада покрылась ржой, взял платок свой и завязал на нем узелок. Назавтра, когда вынул талит и тфилин из платка, сказал: зачем это я завязал узелок? К тому, что лампадка заржавела. Взял лампадку и все светильники мидраша, смешал песок с водой и уселся за печкой. Чистил их и тер, пока не заблестели, как новенькие. Поговаривали в тот день, что достойны светильники нашего мидраша, мол, сиять перед Тем, Кто сияет во Сионе. И еще одно сделал Хананья: прикрепил чашечки к лампадкам, потому что в царстве Исава, [17]в странах эдомитян зажигают жировые свечи и вставляют в светильник, а в стране Серны, в земле Прелестной [18]принято зажигать лампадки с маслом — наливают в чашечку масло и вставляют фитиль. Собрался и приделал чашечки к лампадкам, чтобы можно было наполнить их маслом. И не только светильники, но и ковшик, и таз для омовения, и все причиндалы, и сосуды, где скрывается Дух Божий, — все он натер и начистил и придал сияние лику их. И даже рваные книги поправил — к новым дощечкам привязал и в отборную кожу переплел. Вчера были грязные и рваные, а сегодня полны ликования, как их приятие у горы Синай. Сказали ему: да ты никак лудильщик? Сказал им: не лудильщик я и не переплетчик, но как увижу вещь с изъяном переполняется сердце мое жалости к ней. Говорю себе: эта вещь просит, чтобы ее починили, — и Всевышний говорит мне — делай так, или — делай этак. Так я и делаю. Сказали любезные наши: вот — человек простой, а какое слово ни обронит, есть в нем назидание другим. Такой человек — куда бы он ни закатился, — Господь его не оставит. Спросил тут один у Хананьи: может, умеешь ты сделать сундук для пожитков? Сказал ему: может, умею. Сказал ему: а то мы отправляемся в долгий путь, вещи в дорогу нам нужны. Может, сумеешь ты сделать нам сундук или ящик или короб какой? Сказал: можно попробовать. Сказал ему: а как пробуют?

Пошел он в лес, приволок оттуда бревен, распилил их на доски, и тесал их, и строгал их, и сколотил их вместе, и сделал из них сундук, и покрасил в красный цвет, — потому что идет вещам эта краска. Увидели другие этот сундук во всей красе его, попросили у Хананьи, чтобы он и им сделал сундуки. Отправился в лес, приволок бревен и сделал и им сундуки, так же, как сделал тому. И даже для свитка Торы сделал он ковчег, чтобы и его возвести на Землю Израильскую. И все сундуки сколотил он железными гвоздями, только ковчег скрепил деревянными клиньями, чтобы — если окажутся они, не дай Бог, в магнитных горах, что вытягивают железо из вещей, — ковчег бы не развалился. Всем путешественникам сделал Хананья сундуки в дорогу, а самому Хананье довольно платка-узелка.

Вот уже весенний месяц Адар к концу приходит. Облака, покрывающие лик солнца, убывают, а солнце все прибывает. Вчера было часом закатной молитвы, а сегодня стало часом пополуденной, в тот час, что вчера пробуждались, сегодня уже собираются на молитву. Снег растаял и сошел, деревья в поле почернели. Сегодня они черны, как земля, а завтра дадут ростки и украсятся, как горы Ливанские. Что ни день, появляется новая пташка и щебечет на крыше. Ходят сердечные наши и вопрошают: когда же дороги откроются для путешествия? Отродясь они не боялись смерти, как в эти дни. Сколько святости в Земле Израильской, хоть и в запустении они, и сколько сил телесных у человека, хотя бы и в годы его расцвета. Вот — собирался человек взойти на Землю Израильскую, а не взошел. И внезапно выскользнет душа из тела, и лежит он как камень бессловесный и никуда уже не едет, и где все его чаяния и надежды? Кто умеет читать Писание — читает Писание, кому под силу Мишна и Талмуд — изучает Талмуд, чтобы укрепить сердце словами Торы. Говорят попусту потерян день, если не увидел человек лика солнца и луны. [19]Хоть и мешали им дела денежные и продажа домов — освещены были дни сердечных наших сиянием Торы и молитвы.

Пасха миновала. Светило укрепилось на небосводе, и лужи высохли. Болота — и те пересохли. Дороги просились в дело, и возницы пустились в путь. Кони ржут от конца и до края света, и колокольчики их звенят, а возницы щелкают вожжами и кричат: гей да вье!