Ариэль Бюто - Самурайша

— Но он ничего не понимает в музыке, — возмущается Хисако.

— Плевать! — Эрик категоричен. — Не хватало еще, чтобы он учил нас играть! Но нам понадобится человек, который будет заниматься нашими делами. Я ничего не смыслю в контрактах и теряю все визитки, которые мне дают…

— Контракты — не самая сложная вещь на свете. Всему можно научиться, достаточно быть организованным. Позволь мне этим заняться. Я и с визитками справлюсь.

— Все не так просто, Хисако! У Мосли вот такая толстая записная книжка, он обеспечит нам ангажемент по всему свету, научит одеваться, поработает над нашим артистическим имиджем…

— О каком имидже ты говоришь? — восклицает Хисако. — Мы репетировали — вот и выиграли конкурс!

— Конечно! Но одно дело — убедить жюри и совсем другое — обаять устроителей концертов. Не говоря уж о публике.

— Ты уже говоришь, как этот Мосли! Он мне не нравится, Эрик. Бери его в агенты, если хочешь, но не заставляй меня делать то же самое!

Мечтам Эрика о будущем нанесен первый удар. Он знает, что его искусство будет питаться гением маленькой японки, хотя никогда с ней об этом не говорил. Без Хисако он будет великолепным пианистом в ряду многих других великолепных пианистов. Вместе они станут лучшим фортепианным дуэтом XX века. Самая страстная мечта Эрика — жить музыкой рядом с этой женщиной, которой он пока не признался в любви, потому что не нашел нужных слов. Им необходим агент. А Мосли сумел убедить его, что станет идеальным помощником и избавит их от всех забот: «Я буду составлять ваше расписание, брать для вас билеты на поезд и на самолет, заказывать гостиницу, а за небольшое дополнительное вознаграждение могу даже заполнять за вас декларации о доходах. Вам останется одно — хорошо играть».

Эрик едва может правильно оплатить счет, он не умеет ориентироваться в незнакомом городе, а потому не в силах устоять перед предложением Мосли, ведь тот фактически готов усыновить его.

— Джонатан Мосли приглашает нас на ужин.

— Почему бы нам не подождать с решением до возвращения в Париж?

Местоимение «нам» придает Эрику сил.

— Потому что нужно ковать железо, пока оно горячо.

— Я не понимаю…

— Это поговорка. О нас сейчас много говорят, но, если упустим шанс, второго может и не быть.

— Если ты называешь «шансом» Джонатана Мосли, давай поужинаем с ним!

Эрик не желает задумываться о причинах небывало легкой победы. На лице Хисако снова плещутся маленькие черные рыбки. Девушка не переменила мнения, просто ей очень хочется поужинать за одним столом с Эриком.

«С моей подругой Эрикой», — думает она и улыбается. Хисако позвонила родителям и сообщила об одержанной в Дюссельдорфе победе, описала номер, где жила, и платье, в котором выступала, но не сумела найти нужные слова, чтобы сказать правду об Эрике. Вряд ли отец с матерью купят в Токио немецкую газету, так что опасаться пока нечего. Ее мать не переживет, если узнает, как она близка с молодым французом. Она воспримет это как следствие пагубного влияния Виолетты Фужероль.

Зато «подруга» Эрика наверняка завоевала сердца четы Танизаки. Сокурсница, благовоспитанная талантливая девушка, компаньонка, да что там, наставница! — в пугающем Париже, который они в глаза не видели. Это гарантия, что ничего дурного с Хисако не случится.

Ложь угнетает Хисако, но уже слишком поздно и одновременно слишком рано раскрывать тайну личности Эрика. Три месяца они видятся почти каждый день, но она так и не поняла, есть ли между ними что-то помимо желания и необходимости работать вместе. Иногда их дружба, возникшая за роялем, под влиянием профессора Монброна, кажется Хисако искусственной, иногда — по тем же самым причинам! — она воспринимает ее как нечто глубинное, порожденное любовью к музыке. Конкурс официально подтвердил волшебную силу их музыкального единения, но Хисако очень устала и боится, что иные, не связанные с искусством соображения нарушат их согласие. С тех пор как были объявлены результаты конкурса, они с Эриком ни разу не оставались наедине, вокруг вечно крутится никак не меньше трех десятков человек. На встрече с Мосли они хоть посидят рядом за столом.

В пивном ресторанчике царит шумное веселье. Мосли занял место напротив Хисако и Эрика. Если бы не громогласные возгласы посетителей и не снующие по залу пухлозадые официантки, елейно-слащавого Джонатана Мосли можно было бы принять за банкира, беседующего с молодой парой об условиях страхования жизни. Впрочем, пузатый толстяк в красных подтяжках не выглядит чужаком на этом «празднике жизни»: забросив галстук за правое плечо, он жадно поглощает горячую солянку.