Алексей Шерстобитов - Онколига [СИ]

— Ну что, рабы Божии, протягивайте руки… — Оба, каждый по силам своим, протянули две руки, как протягивают их по «одевание» наручников.

— Нет, нет — правую ладонь поверх левой, вверх, вверх ладонями — благословлю… Почему то жду я вас… Во Имя Отца, и Сына, и Святаго Духа… Ну пошли, пошли, исповедую вас, раз такое уже услышал… И не бойтесь — людей надо бояться злых, а не Бога Слова… — Первым, уже зайдя в большой светлый храм, исповедовался Хлыст. Чтобы его понимать, священнику пришлось совсем низко наклониться к болящему. Бывший следователь говорил не останавливаясь, изредка отвечая на вопросы, в конце вынул из кармана спинки сидения пакет с коробочкой, что-то сказал, опустив взгляд в пол…

«Полторабатька» некоторое время наблюдал, присев на пуфик у окна, подумывая: «Наверное» и из сказанного на улице, мало чего понял, а если и понял, что ж тут страшного-то…» — мысли эти текли без сопровождения опасений и сомнений, пока не прервались вбежавшим служкой. Отче махнул рукой, мол, исчезни, тот был настойчив:

— Владыко!.. — Обращение это никем не воспринялось должным образом, скорее, как должное, ибо оба: и исповедающийся, и готовящийся пребывали под влиянием почти благодати, которой иногда награждает Господь кающихся. Монашек же не унимался:

— Там теракт…, вы сами просили, если что, сразу к вам, правда, какую-то подворотню взорвали… — Священник махнул рукой, повторив жест, Иван, встрепенулся, выпав из охватившего его благоговения, с грустинкой улыбнулся в кулак, понимая, о чем идет речь. Быстро проскользнули, наполненные гордыней мысли о своем превосходстве и уме: «Идиоты, наконец-то обнаружили своего хозяина с дыркой в башке, а затем за нами рванули, только не в дверь с жестью, а в ворота без замка, вот и рвануло!» — но быстро промелькнув, они вытиснились, скорбью, рожденной утренними словами Андрея об уверенности сегодняшней собственной кончины. Гордыня прогналась светом, вновь пришедшего покаяния, теплость его тронула и сердце: «Господи, помилуй мя грешного, что ждал этого, а не молил тебя о милости к ним»…

Батюшка накинул епитрахиль на голову раба Божиего Андрея, куда-то сразу исчез, появившись через минуту (входил в алтарь за Святыми Дарами), подозвал Ивана, приказным тоном сказал держать тряпочку у рта исповедовавшегося, а сам причастил уже совсем обессилившего Андрея Михайловича Хлыста. Сталин застыл, не зная, что делать дальше, на что батюшка покачал головой и сдержанно произнес:

— Оботри ему губы… — Иван подумал было, что давая Святое Причастие, отче, вложил ложечку с ним куда-то под занавесочку на лице, обтереть же так не получится и придется открыть страшную дыру, зияющую на треть лица, которая наверняка испугает отче:

— Отче, но там… — В ответ тот покачал головой, на что Сталин сразу понял — он все знает, да и запах, заживо разлагающего мыса, должно быть был нестерпим для находящегося совсем рядом, однако и тени смущения не было видно.

— Делай, не гневи Господа… — При виде раны ни один мускул на лице священника не дернулся, но глаза…, взгляд его изверг мучительное выражение сострадающего человека, как это бывает у обычных людей в отношения любимых ими близких родственников с примесью понимания и своего горя:

— Господи, прими душу раба твоего Андрея, да будет сия исповедь и сие Причастие ему во спасение! Аминь.

«Полторабатька» совершенно оглушенный, каким-то неописуемым, почти восторгом, от не столько увиденного, сколько прочувствованного расставания тела с душой, как раз в момент, почти сразу после принятия Святых Тайн Господних, что не мог ответить уже несколько минут на вопросы настоятеля храма. Лишь только после прошибшего все тело обильного потоотделения, сопровождавшегося, будто возвращающим, посредством восстанавливающегося кровотока его тела к полной жизни, как бывает, после восстановления кровотока в онемевшей руке или ноге, после смены неудобного положения на более комфортное, он расслышав голос настоятеля, ответил:

— Да, да…, яяя родственник… и больше никого у него…

— Вам помочь…, ведь, что нужно сделать с телом, отпевать необходимо…

— А у вас можно…

— Так и сделаем, веди совершенно чистым отошел, причастившись — Господь далеко не каждому такое дарует!.. — Отче отошел и вернулся минут через двадцать, с какими-то людьми:

— Сейчас в морг, сын мой, помогите им оформить документы, ведь не фамилии, ничего не известно…, потом его вернут к нам, не хотите тоже почитать Псалтырь?…