Алексей Шерстобитов - Онколига [СИ]

После смерти хозяина опухоль разлагается быстрее органов, поэтому мы стараемся ее удалить быстрее, чтобы она не испортила труп… — На этих словах «Полторабатька» совершенно отчетливо услышал этот противный звук, будто всасывающие толчки — начало тошнить, но он заставил себя сдержаться, не давая победить страху, ненависти, неприязни к этой твари. Ему захотелось сатисфакции и он поинтересовался через силу:

— А когда ее вырезают из живого тела, она испытывает боль?… — Доктор посмотрел с забавинкой на вопрошавшего:

— Конечно! Коллега, сделайте ка ей больно… — Второй, работающий над телом провел скальпелем несколько раз — Ивану показалось будто она взвыла и задрожала, от чего по телу пробежало теплое удовлетворение, удивившее его самого: «Аааа! Боишься, тварь?!», на деле это был довольно хорошо слышимый хруст, отзывающийся скрипом пилящей по живой кости пилы… Опухоль же была так же мертва, как и тело бывшего человека.

— Да, касаться её отвратительно даже в 10 перчатках, поэтому мы все таки, предпочитаем эту тварь подхватывать щипцами и поскорее скидывать в таз для биологических отходов, которые потом подлежат кремации… — «Тварь» в конце траектории в сторону бочки, сорвалась из щипцов и брякнулась своей очень даже ощутимой тяжестью на кафельный пол, Ваня ужаснулся увиденному дальше. Этот «осьминог», будто живое и разумное существо, начало шевелить отростками, будто выбирало наиболее удобное для лежание положение, нитки то растягивались, то собирались, изменяясь в толщине, и казалось, будто они старательно подтягиваются к нему, то ли готовятся к прыжку в его сторону, то ли просто пугая:

— Жутко! Гадина, как живая…

— Не-а…, мертвее мертвого человека, знаете, если касаться «живой» опухоли в живом человеке, она кажется инородным телом, будто чуть живой, вот зародышем каким-то, еще не ожившим, но имеющим, какую-то жизнь — до обморока жутко! Она пульсирует, так как соединена с кровеносной системой организма, она тёплая и ощущается отдельным, находящемся в, почти, состоянии анабиоза, каким-то безумно жутким, инопланетным организмом. Бррр… Но вот, как вы видите, и в мёртвом теле прикасаться к ней не менее жутко. Опухоль довольно тяжёлая, и она действительно не выглядит болезнью, а смотрится и воспринимается, как самостоятельный, совершенно чуждый нашему миру, организм… — Доктор скривил немного лицо, от неудовольствия и с интонацией недоумения, проговорил подчиненному:

— Валерий Михайлович, ну что вот так и будем наслаждаться этой барахтающейся мерзостью на полу, или изволим ее выбросить, куда ей и положено?!

— Простите, что-то я… — прямо, как удав меня зомбировала…

— Угу…, чем только, интересно? Ух уж эти любители мистики…, ладно, Иван Семенович, пройдемте дальше… — Иван, немного задержавшись, обернулся на вскрытые останки плоти Ярополка: «Нет! Нет и нет! Это уже не человек, стекляшка…, или нет — восковая кукла какая-то, как он до такого состояния дожил то… Ну вот, то что и хотел выяснить для себя, не может быть такая груда мяса самодостаточной, к ней должно быть приложено, что-то духовное, дух, душа, что-то, что было самой жизнью в этом теле…, что ли! Вот это мясо теперь гниет, но где то, что его одухотворяло, не телесное, не плотское, не видимое — душа…, душа и есть! Значит, живем, значит бессмертны! Вне сомнений! А болячка сдохнет, не заразив мою душу, потому, что зло, и так же конечно!».

Доктор не унимался:

Вы, наверное, хотите знать, как её обнаруживают? Ну, во-первых, при вскрытии сверяются со снимками КТ и МРТ, а во-вторых, зная, где основная опухоль, от неё потом «идут» по канатикам метастаз и так всё вырезают, часто с тем органом, в который она проросла…

Хлыст, совсем скрутился в коляске в ожидании «Полторабатька», тот возвращался из подворотни с задумчивым лицом. Подойдя в плотную, к будто бы любовавшемуся видами, открывавшимися с набережной, Михалычу:

— Ну что старина, как ты…, осталось, чем встряхнуть-то?

— На один разок то хватит… уйду я тоже скоро, Ваня…

— Ну это еще обосновать нужно…

— Я смерти не боюсь — это микроскопический промежуток времени, а дальше она — настоящая жизнь!..

— Ну перестань, Андрюх, мы с тобой еще…

— Нет, пора, нечего мне здесь задерживаться, а Богу хочу! Не знаю, как это сказать, как выразить…, но хочу — мочи нет! Только…, помнишь…

— Что именно?

— Помнишь отца Олега?

— Как же его забыть то… Нам же еще исповедоваться нужно обязательно… Вот сейчас сделаем задуманное и полным ходом…