Алексей Шерстобитов - Онколига [СИ]

— Ну да…, ну все равно, как-то вот неожиданно…

— Это совершенно ничего не меняет! У меня, к сожалению, совсем мало времени. Ну рассказывай как Виктория… — Вкратце Сталин рассказал о произошедшем в аэропорту и после, что узнал из телефонных переговоров, поведал о больше своей вине в этом уголовном деле, о планах, и выборе, который прямо сейчас хотел бы сделать, чем заставил Владыку посерьезнеть, будто самая грозовая туча спустилась на клинику, а молнии засверкали между его глазами, настолько это впечатляющее зрелище, что Иван чуть было не пожалел о сказанном. Немного подумав, епископ произнес странные слова:

— Так, сын мой, вот что…, дайка мой телефон, кому сам сочтешь верным, у меня есть чем промотивировать суд в сторону принятия решения об освобождении… Сам лечись — на Родину вместе вернетесь с Викторией…

Зная Владыку, больной сразу понял, что причины для переживаний у судьи точно есть, дал обещание, и по отбытии Владыки сделал все необходимое, хотя не понял, каким образом они с Викторией могут вернуться на Родину вместе….

Из клиники духовный отец болящего, сразу же отправился в аэропорт, чуть не опоздав на свой рейс. По прилету ему позвонил Самуил, представился, ответил на ряд вопросов и с удивлением положил трубку на место, понимая, что суд посетит, среди прочих и высокопоставленное церковное лицо, ради представления неопровержимого доказательства невиновности Виктории.

Будучи человеком воспитанным, он не стал интересоваться, чем именно может помочь Владыка и постарался не думать об этом до послезавтрашнего заседания.

Случается, что человек все свою жизнь проживший в русле одного течения, воспринимая его единственно возможным и идеально правильным, встречает другой «рукав» или приток, впадающий или расходящийся. Обстоятельства заставляют его выбрать новое направление, оказывающееся невероятно привлекательным с чистой водой, песчаным дном, спокойными обитателями «берегов», готовыми не напасть, а приютить в случае надобности. Водный новый путь, в свою очередь, впадает в «обширное озеро» нового мировоззрения, кажущегося бесконечным, где не заходит солнце, нет зла, от путника же ничего не требуют, надеясь на эти самые обстоятельства, личные, его свободу и свой пример, и, конечно, не поддельность, к которой привык новичок, а настоящность, которая не может не преобразить его.

Человеку интуитивно не хочется покидать этот край, быстро соглашаясь, остаться в нем, он неминуемо, «чудесным образом», становится другим. Возвращаясь к чистоте новорожденного, забывает о прежнем, как о чуждом, готовится духовно и морально к неизбежному своему переходу в другой Вечный мир, уже не боясь умирать здесь, зная доподлинно, что оживет Там…

Сталин, встретившись с Хлыстом, именно попал в новое «русло», здесь не столько встретил, сколько увидел настоящую прекрасную сущность многих разных людей, благодаря чему, рассмотрел и что-то свое, ставшее началом, кропотливой работы по изучению себя внутреннего.

Еще недавно он спокойно оправдывал свои убийства педофилов, насильников других не хороших и разных людей, принимая мелкие, как он считал, оплошности, за «щепки», которые «летят, когда лес рубят», но неожиданно увидев свою эту мерзость пред Богом, ужаснулся, понял вдруг, что нет оправдания убийствам, ибо как по словам блаженной Пелагеи, держащей на своих руках двух младенцев, должных во взрослой жизни своей отрубить головы своим родителям, о чем она прозорливо знала: «Убить бы их стоило, так ведь они вышли на свет Божий», а значит: раз Господь дал жизнь, значит, они имеют право на нее, и не дано право человекам, решать самостийно, кому жить, а кому умирать — на то закон и воля Божия!..

Вот смотрел Иван Семенович на разницу лечения на Родине и здесь, в ненавистном ему зарубежье, видел есхожесть отношения к больным, понимая, что здесь основа любезного отношения к нему деньги, которые он платит, а дома — душа человеческая прежде денег то стоит! Встречал он врачей, выбивавшихся из сил, еле сводящих концы с концами, но выполнявших и больше возложенного на него, были и другие, но о них смысла нет думать — ошиблись в выборе стези, а жить хорошо хотят, вот трепят готовых отдать последнее, боящихся расстаться с жизнью больных. Как можно осуждать, кого-то из них — все слабы и все грешат, а он более всех!

Вот строки, ему запомнившиеся из разговора с Владыкой, сказанные им только недавно: «Внимай себе. Занимайся собой, не выходи из себя, не интересуйся всем этим внешним, а вникай в себя и учение, занимайся сим постоянно, и вот уляжется весь твой бунт. У Ивова [67] (Иов ветхозаветный — «Книга Иова») ведь какой был бунт против Бога, вплоть до его отрицания и обвинения, что „никто, как Ты (Господь) покровительствуешь Ты всем злодеям. Если не Ты, то кто, почему они так живут?“. Но когда увидел в облаке кроткий лик Христов…, вот и ты, Иван, подумай, что скажешь, когда столкнешься лицом к лицу с Богом…, скажешь ли те же слова, что и Иов многострадальный: „И отвечал Иов Господу и сказал: знаю, что Ты можешь, и что намерение Твое не может быть остановлено“ [68] («Книга Иова» Гл. 42) — на что будет отвечено: „Кто сей, помрачающий Проведение, ничего не разумея?“ [69] («Книга Иова» Гл.42 ст.3) — вот цена всех рассуждений наших!». И эти строки останавливали его в своих прежних рассуждениях, ибо видел он теперь в них цену своим мыслям, в стыде осознавая, что он «омрачающий Проведение, словами без смысла», [70] («Книга Иова» Гл. 38, ст.1) обязанный прежде, чем поднимать сознание свое к размышлениям о себе, смириться, а потом внимать, с благодарностью воспринимая все даруемое Богом, но для этого нужно научиться уповать на Его волю, постоянно повторяя «Господь да управит»!..