Джонатан Франзен - Поправки

– Папа, я должна войти.

– Дениз!..

– Вхожу! – предупредила она.

Она распахнула дверь, яркий свет ударил в глаза. Одним взглядом Дениз охватила ветхую, испещренную краской простыню на полу, старика, лежащего на спине, неуклюже приподняв бедра, – колени дрожат, взгляд расширенных глаз сфокусирован на нижней стороне верстака, он сражается с огромной пластиковой клизмой, которую воткнул себе в прямую кишку.

– Ох, прости! – Дениз отвернулась, руки в отчаянии взметнулись вверх.

Альфред дышал хрипло и ничего не отвечал.

Дениз прикрыла дверь и глубоко вздохнула. Наверху прозвенел звонок. Сквозь стены и потолок Дениз слышала приближавшиеся к двери шаги.

– Это он, это он! – восклицала Инид.

Радостная песенка – «Это очень похоже на Рождество», – и очередной мыльный пузырь лопнул.

Дениз присоединилась к матери и брату. Знакомые люди собрались у заснеженного крыльца: Дейл Дриблет, Хони Дриблет, Стив и Эшли Дриблет, Кёрби Рут с несколькими дочерьми и коротко стриженными зятьями, весь клан Пирсонов. Инид обняла Дениз и Гари за плечи, прижала их к себе, аж на цыпочки стала от восторга.

– Бегите за папой! – распорядилась она. – Он любит колядки.

– Папа занят, – ответила Дениз.

Этот человек всегда уважал ее личную жизнь, просил только, чтобы и в его жизнь не вмешивались, так не стоит ли теперь дать ему право страдать в одиночестве, не усугубляя его мучения стыдом, присутствием свидетелей? Разве отец, ни разу в жизни не задавший дочери неловкого вопроса, не заслуживает избавления от любого неуместного вопроса, какой могла бы задать Дениз? Например: «К чему тебе клизма, папа?»

Колядовщики пели, будто обращаясь прямо к ней. Инид раскачивалась в такт, у Гари повлажнели глаза, но Дениз казалось, будто главный зритель – она сама. Если б она могла остаться здесь, с более счастливой половиной своей семьи! Почему, почему всегда что-то стоит на ее пути к любви и верности? Но когда Кёрби Рут, регент методистской церкви Чилтсвиля, затянул «Слышишь, ангелы поют», Дениз призадумалась, не чересчур ли простой путь она избрала – не лишать Альфреда частной жизни. Он хочет, чтобы его оставили в покое? Ах, как удачно! Дочь может вернуться в Филадельфию, жить сама по себе и тем самым исполнить волю отца. Ему неприятно, когда его застают с пластмассовой трубкой в заду? Вот и прекрасно! Ей, знаете ли, тоже было чертовски неловко!

Высвободившись из объятий матери, Дениз помахала рукой соседям и вернулась в подвал.

Дверь в мастерскую по-прежнему была приоткрыта.

– Папа?

– Не входи!

– Прости, – сказала она. – Я должна войти.

– Я всегда хотел оградить тебя от этого. Не твоя забота.

– Знаю-знаю. Но все-таки мне надо войти.

Отец все в той же позе, старое пляжное полотенце болталось у него между ног. Опустившись на колени и не замечая запаха кала и мочи, Дениз притронулась к вздрагивающему плечу отца.

– Прости, – повторила она.

Лицо Альфреда было усеяно капельками пота, глаза блестели безумным блеском.

– Найди телефон, – распорядился он. – Позвони окружному диспетчеру.

Откровение низошло на Чипа примерно в шесть утра во вторник, когда он в почти непроглядной тьме шел по дороге, усыпанной пресловутым литовским гравием, между городишками Неравай и Мишкиняй, в нескольких километрах от польской границы.

Пятнадцать часов назад он выскочил из здания аэропорта и едва не угодил под колеса автомобиля Ионаса, Айдариса и Гитанаса. Эти трое уже выезжали из Вильнюса, но услышали сообщение, что аэропорт закрыт. Развернувшись на Игналинском шоссе, они помчались выручать бедолагу американца. Грузовой отсек «форда» был до отказа забит багажом, компьютерами и телефонным оборудованием, однако для Чипа и его сумки высвободили место, закрепив два чемодана на крыше.

– Отвезем тебя на небольшой пограничный пункт, – сказал Гитанас. – На больших дорогах выставлены блокпосты. У них при виде «форда» слюнки потекут.

Ионас на опасной скорости гнал машину по разбитым, почти непроезжим, зато безлюдным дорогам к западу от Вильнюса, объезжая города Езнас и Алитус. В темноте и тесноте мелькали часы. Ни одного горящего фонаря, ни одного полицейского автомобиля. На переднем сиденье Ионас и Айдарис слушали «Металлику», а Гитанас нажимал кнопки сотового телефона в тщетной надежде, что «Трансболтик вайерлесс» (он все еще официально владел контрольным пакетом акций компании), несмотря на отключение электроэнергии и всеобщую мобилизацию, каким-то образом возобновила работу центральной станции.