Бенуа Дютертр - Бунтарка

– Принцесса, я должен бежать. Я обещал дочке поужинать с ней в ресторане.

– Не называйте меня принцессой. Я вас люблю.

Спустя десять минут они обменялись около гостиницы прощальным поцелуем, и торговец ветроустановками растворился в толпе, оставив любовницу на тротуаре. Асфальт покрыт грязью, но вверху, на уровне крыш, Париж по-прежнему похож на огромный город бедняков, пролетариев и поэтов, каким он представлялся в детских мечтах Элианы. Она растроганно шепчет:

– Мы – двое подпольщиков!

Телефонный звонок вырывает ее из мечтательного настроения. Она достает мобильник и раздраженно бросает:

– Да…

– Здравствуйте, Элиана, это Марко.

– Кто?

– Марко… Марк Менантро.

Элиана было решила, что кто-то ее разыгрывает, но, слава богу, она узнает напыщенный голос ПГД. Менантро звонит ей на мобильник, а она чуть было не разъединилась.

– Ой, извините… я тут вся в работе.

Она мгновенно спохватывается, что для этого ей надо бы находиться в кабинете, но ПГД не акцентирует на этом вопросе внимания.

– Дорогая Элиана, вам бы надо подумать о небольшом отдыхе.

Что он этим хочет сказать? Почему он сам позвонил? «Охота на ведьм»? Смерть старой карги? Журналистка ждет выговора, но тон у Менантро по-прежнему жизнерадостный:

– Я звоню вам из Калифорнии. У нас тут роскошная погода. Похоже, что мы – «мировые лидеры». А что в Париже?

– Э-э-э… Представляете, у нас идет снег!

– Невероятно… А знаете, я только что посмотрел вашу запись в Интернете.

Вот она, катастрофа! Элиана забыла про запись в Хакинг-клубе! Это конец… однако голос Менантро все так же безмятежен:

– Да, мне переслали запись последней вашей передачи. Я нахожу ее великолепной, дерзкой.

Элиана облегченно вздыхает. Менантро не видел пиратскую съемку.

– Впрочем, я ведь вам говорил: я решительно уважаю независимость моих сотрудников.

Судорога, сведшая желудок журналистки, проходит. Какой, интересно, приговор последует за этими комплиментами?

– Неприятность в том, что в дирекции корпорации я чувствую настороженность. Крайне досадно, что эта женщина умерла. Полагаю, нам придется… временно… приостановить эту передачу, чтобы отточить концепцию.

Что делать – протестовать, отказаться? Элиана не решается выразить какую-то реакцию. Внезапно на нее накатывает почтение к иерархии, напоминая, что надо подчиниться, спасти двести пятьдесят тысяч евро, которые она еще не получила. Но, набравшись смелости, она лепечет:

– И все-таки… Это может ударить по моей репутации. Мы только что с шумом начали этот цикл передач. Возникнет впечатление, будто меня наказывают за ошибку.

– Да вовсе нет! Найдем убедительный предлог, и месяца через два вы вернетесь, усилив свои позиции. Именно об этом я просил директора канала. Кстати, Ольга должна связаться с вами, чтобы предложить возмещение. Stock-option. В общем, что-нибудь приятное.

Он хочет сейчас дать ей деньги! Сиприан прав: это абсурдный мир. Элиана, обретя некоторую уверенность, отвечает:

– Что ж, если вы считаете, что это будет в интересах ВСЕКАКО… Но мне бы хотелось, чтобы вы публично выразили мне свою поддержку.

– Разумеется. Обещаю.

– У меня даже есть на этот счет предложение…

– Элиана, говорите, что я могу сделать для вас?

– Ну, например, вы могли бы принять участие в одной из передач цикла «Бунтари» в феврале.

– Прекрасная мысль! Я посмотрю, что смогу сделать. Пришлите мне ваши вопросы. И главное, не забывайте «Rimbaud Project». Надо бы организовать большой публичный показ, по-настоящему провокационную выставку современного искусства, что-нибудь авангардное, чтобы поднялся шум. Дорогая Элиана, подумайте над этим.

– Я подумаю.

– Мы скоро увидимся. До свидания!

– До свидания, господин президент.

Элиана какое-то время еще топчется в слякоти на тротуаре, сжимая в руке трубку. Она пытается заглянуть в будущее, решив, что в худшем случае сможет, прежде чем вернуться на канал «Франс-3 Пикардия», продержаться на пособии по безработице. Но тут же обрадованно спохватывается: ведь скоро она будет богатой – и решает, что ведет при пособничестве Сиприана очень ловкую игру. И вдруг Элиана вспоминает о сыне Артюре. Занятая своими делами, она уже некоторое время практически не уделяет ему внимания. Когда утром они встречаются за завтраком, она едва успевает поговорить с ним, убеждая себя: Артюру нужна независимость, свобода, – словно пытаясь оправдать свое отсутствие в доме. А ребенку необходимо, чтобы с ним говорили, ему надо материнское тепло. Мысль, что нужно заняться Артюром, вырывает ее из подавленного состояния. Она заходит в мясную лавку и покупает большой антрекот, чтобы дома поужинать вместе с ним…