Ариэль Бюто: Цветы осени

Руки в старческих пятнах, узловатые, шишковатые. Надо бы о них позаботиться, проявить хоть чуточку внимания. Жюльетта лезет в карман за платком и натыкается на листок бумаги — письмо, которое она сама себе написала, а оно только теперь дошло до адресата. Этот мрачный дом, где часы — целых четыре штуки! — без конца напоминают, что вы снова потратили на мечты шестьдесят драгоценных минут. Жюльетта утирает слезу, но куда там — высохший источник ожил, он вновь полон животворной влаги! Плачь, Жюльетта, плачь, моя Жюжю. Твоим слезам не переполнить таз с мыльной водой, где растворяются слюна и рвота маленькой Анны.

В конце концов Пьер Леблон обратил-таки внимание на Жюльетту. Это случилось во время праздника на ярмарке. Несколько акробатов, столб с призом на верхушке, тир да лавчонка со сластями — ничего особенного, но деревне, где люди так редко смеялись, хватило и этих маленьких радостей. На Жюльетте было голубое платье, перешитое из старой юбки матери, и почти новые белые сандалии. На дне кошелька позвякивали сэкономленные монетки — хватило бы на целый час развлечений, а потом ее мог бы приметить кто-нибудь из парней и пригласить в шатер циркачей. Она, конечно, не поделилась с матерью своими надеждами и выскользнула из дома, пряча лицо за носовым платком. Помада находилась под запретом, но искушение было так велико! Я даже напихала ваты в лифчик, как сейчас помню. Придя на ярмарку, я сразу увидела знаменитый «панхард». Сегодня мой счастливый день, сказала я себе. Мари Бурде поблизости не было. Пьер Леблон курил, прислонившись к капоту своего авто и глядя в землю. В своем кремовом костюме он был хорош до невозможности. На сей раз, малышка, нужно ловить удачу за хвост! Увы! Я ничего не знала о технике «ловли». Первой подойти к красивому парню — это легче сказать, чем сделать. Я плохо помню, как развивались события, слишком давно все это было. Знаю только, что разрыдалась как глупая корова, после того как мороженое — я купила его, чтобы выглядеть уверенной в себе и беззаботной! — шлепнулось прямо на сандалии, когда я наконец решилась сдвинуться с места и поздороваться с ним. И тогда Пьер Леблон оторвал взор от собственных туфель и взглянул на мои. Он смеется и утешает меня. Не прокатиться ли нам на его машине? И мы отправились вдвоем в Стервен, туда, где гнездятся птицы.

В тот день я познала сладость первого поцелуя, а когда вернулась домой, впервые получила настоящую взбучку. Где ты шлялась? — набросилась на меня мама. Она всегда так говорила. Пожалуй, это была ее излюбленная фраза. Можно подумать, что она не сводила глаз с часов, стоило мне выйти из дома. Трехминутное опоздание оборачивалось неизбежным допросом. Ответы стоило придумывать заранее. Но в тот день я задержалась на сорок восемь минут, голова моя была полна любовных мечтаний, вот я и провалила «устный экзамен». Ее это чертовски завело. Обо всем остальном — я имею в виду прогулку и поцелуй — у меня остались смутные воспоминания. Возможно, удастся восполнить пробелы на чердаке.

— Бабуля? Ты здесь?

Луи входит в беседку. Жюльетта спрашивает себя, помнит ли он ее имя. До рождения Анны он звал ее мамочкой. Пока на свет не появилась Бабетта — моя Жюжю. Но никогда не называл ее Жюльеттой.

Луи раскладывает большую коляску, ставит ее на колеса. Малышке понравится солнечный денек. Жюльетта непонимающе смотрит на Луи. Он никогда не принимал даже самого простого решения, не посоветовавшись с ней, а теперь вот предлагает вывезти Анну на воздух. Луи вытирает коляску, прикрепляет зонтик и осторожно его раскрывает.

— Вот так. Сейчас погружу все это в машину. Когда мы отправляемся?

Теперь Жюльетта вспомнила. Она сама предложила этот выезд на Жеребячью косу. Там никого не бывает, девочка подышит воздухом, посвежеет.

— Я буду готова через десять минут. Не забудь панаму малышки.

Ну наконец-то! Сраженный наповал красотой моего нового голубого платья и изящными манерами, П. Л. направился ко мне через праздничную толпу. Мы были как два магнита. Вокруг стояли и другие девушки, но он видел только меня. Не говоря ни слова, он взял меня за руку и повел к своей машине. Мадемуазель, смею ли я пригласить вас совершить небольшую прогулку на моем скромном автомобиле? О, охотно, мсье. Я никуда не тороплюсь! Родители, знаете ли, мою свободу не ограничивают. И вот мы едем вдоль побережья, мои волосы развеваются на ветру, как у кинозвезды, он учтиво расспрашивает меня о планах на будущее, явно сгорая от желания перейти к более личным вопросам. Я говорю, что готовлюсь к поступлению в Консерваторию, и это производит впечатление, а потом зарабатываю дополнительные очки, сообщив, что мое платье сшито в Париже. Кстати, это почти правда. Кухонный стол и швейная машинка, составляющие все оборудование маминой мастерской, находятся в нашей квартирке на улице Рише, что в Девятом округе Парижа! Он оставляет машину на обочине дороги, и мы идем на пляж. Солнце заходит, начался прилив, и море блестит у наших ног. Он спрашивает разрешения поцеловать меня, и я вместо ответа прижимаюсь губами к его губам. О-ля-ля!.. Ненавижу, когда это делают другие, но с ним готова повторить поцелуй, как только он этого захочет! Не стану распространяться о чувствах, но мне кажется, что он достаточно влюблен, чтобы дождаться моего совершеннолетия и сделать предложение. Пока мы ни о чем таком, конечно, не заговариваем, но он со смехом объявляет, что мы великолепная пара. Думаю, это хороший знак. Ну вот. Примерно так, нежно и радостно, все и происходило. Вечером мне досталось от мамы, но бедняжка знает, что ей со мной не справиться. Что она может понимать в моих переживаниях? Мужчины давно не смотрят в ее сторону, а она как будто специально делает все, чтобы состариться раньше других матерей. Я чувствую жалость, но меня злит живущая в ее душе надежда, что я пойду по ее стопам. Благодарение Господу, я наконец-то почти взрослая, особенно после того, что случилось сегодня! Это самый прекрасный день в моей жизни.