Ариэль Бюто: Цветы осени

Часы вызванивают половину пятого, с кухни эхом откликается кукушка. Ходики не указывают четвертей часа, и Жюльетта подпрыгивает. Боже, полдник! Чашка уже приготовлена, таблетки растворены в домашнем яблочном компоте. Ну же, ешь, моя маленькая Анна. Тебе это полезно. Ложка упирается в стиснутые зубы. За Дедушку. Анна плюется. За Бабушку. Тот же результат. За Маму. Анна закрывает глаза. Полдник окончен.

Радуга в небе сулит волшебные клады. Жюльетта обходит садик перед домом, но на огород у нее времени нет: ее ждут Анна и глажка. Однажды я все-таки объеду вокруг света на велосипеде.

Жюльетта дотрагивается до листка в кармане. Завтра она вернется на чердак.

Не стану скрывать: гости к нам приходят редко. Дом моей бабушки не утратил буржуазной солидности по одной-единственной причине: все обитавшие в нем женщины идеально вели хозяйство — чтобы не умереть от скуки. Но все они навевали такую тоску на своих мужчин, что бедняги проводили большую гость времени в кафе, где долгими часами учились напиваться таким образом, чтобы этого не замечали окружающие. Думаю, отсюда и проблемы с головой у моего брата. Несправедливо, что дети расплачиваются за глупость родителей.

Как следует все обдумав, я поняла, что хочу быть пианисткой. Я уже довольно хорошо играю для своего возраста и, если еще позанимаюсь, через год или два смогу поступать в Консерваторию. Мама, естественно, считает меня сумасшедшей, но уже объявила, что готова сшить все концертные платья. Она говорит, что красивая внешность — не помеха моей профессии, моей будущей профессии. Я еще она говорит, что хорошенькая девушка может преуспеть с меньшим талантом, чем дурнушка. Я буду очень следить за собой, постараюсь выработать прямую осанку и не растолстеть. Это не легкомыслие, а долгосрочное вложение.

Но кое-что меня все-таки смущает. Слишком знаменитым женщинам бывает непросто найти мужа и уж совсем нелегко — удержать его. У меня особый характер: влюбляясь, я всегда спрашиваю себя, сможет ли наше чувство длиться вечно. По правде говоря, я никогда ни с кем не встречалась. Я очень требовательна: любовь, у которой нет будущего, не для меня, потому-то я никого к себе и не подпускаю. Чтобы быть до конца честной, признаюсь, что это правило не распространяется на Пьера Леблона, но он меня попросту не замечает. А как он хорош! И остроумен — всегда шутит, покуривая свои сигаретки. Пьер ездит на «панхарде» с желтыми кожаными сиденьями. Должно быть, его родители — весьма состоятельные люди, а может, он и сам богат. Ему около двадцати, и он наверняка участвует в бизнесе отца. Мари Бурде ведет себя так, словно они уже официально обручены, и, когда берет его за руку, всегда хихикает. Это разбивает мне сердце, но я не теряю достоинства. Сейчас мне не под силу состязаться с девицей, у которой такая большая грудь, и которой мать, в довершение всех моих несчастий, позволяет носить капроновые чулки. Но я думаю привлечь к себе внимание Пьера. Он будет покорен моим первым триумфальным выступлением. Я соблазню его силой одного только таланта. Дело зa мной и Шопеном!

Жюльетта смеется. Нет, не от всей души — так смеяться она разучилась, но живот у нее сотрясается от долгого беззвучного хохота.

Мари Бурде! Толстуха Бурде, которая торгует на рынке овощами со своего огорода, яйцами из собственного курятника и вечно ходит в цветастом фартуке! Миленькая невеста, что и говорить! Громадная, как корма корабля, и сморщенная, как печеное яблоко. А ты-то сама давно смотрелась в зеркало, бедная моя Жюльетта? Теперь у меня нет на это времени, но когда-то я была хорошенькой. Ну и на что она сгодилась, твоя красота? Помогла выйти замуж за Луи, который вечно ходит в тапочках, храпит по ночам, а в твою сторону даже не смотрит? Увы! Но Луи все-таки заботится обо мне. Каждое утро приносит завтрак в постель, а если с малышкой становится совсем уж тяжело управляться, берет мою руку и целует. Так он выражает свою любовь.

Жюльетта прекрасно знает, что это самообман и что пара-тройка поцелуев вовсе не компенсируют всего остального. Она выуживает из шляпной коробки второй листок. Там есть и еще — она нащупала их кончиками пальцев, но смотреть не стала.

Ей начинает нравиться чердачное уединение. Придя на второе свидание с собой, она решает продлить удовольствие и не думать, сколько еще раз сможет подняться под крышу.

Накануне, пропуская белье через валик стиральной машины в садовой пристройке, она почти забыла о своей первой находке. Как, Жюльетта, на дворе конец двадцатого века, а ты все еще пользуешься этой рухлядью? Но ведь машина исправна, так к чему мне избавляться от нее? Да и вообще, мне нравится работать в саду, на свежем воздухе. А зимой? Это неразумно, Жюльетта. Взгляни на свои руки. Кто теперь поверит, что когда-то ты так хорошо играла на пианино?