Lee - Крылья демона

Наступило долгожданное утро 5-го июня 1772 года. Моцарту уже исполнилось 26 лет, Гайдну – шестьдесят, а Шейндля-Сура Лейбова Соломониак или, проще говоря, Сонька Золотая Ручка родится только через 64 года. Первые два человека создадут Венскую музыкальную школу, отобрав пальму первенства среди композиторов у итальянцев. А последняя особа сформирует первый романтический образ криминального мира, навсегда соединив его с общественной жизнью.

Время великих фаворитов – Ришелье, Бэкингема, Орловых, Потемкина, Мадам де Помпадур и великих авантюристов – Сен-Жармена, Стеньки Разина, Казановы, Пугачева, Калиостро уже оканчивалось, а золотой век музыки, моей страсти, только наступал. Моцарт и Бетховен, Чайковский и Вагнер, Григ и Брамс, Шопен и Верди, Лист и Штраус, Шуберт и Глинка, еще не вошли в список бессмертных богов мира музыки, создав менее, чем за сто лет такой объем шедевров, какого не было создано за все предыдущие тысячелетия существования человечества.

Именно в это время я-прошлый понял, что нужно оставить глупые спекуляции с алхимией, и серьезно заняться искусством. И только сейчас я-настоящий осознал, как прекрасна музыка, как я всю жизнь любил ее, не зная о том, что такое любовь. Как я был глух и слеп, не ведая любви! Меня охватывал ужас при мысли о том, что я мог так и не заметить этого великого мира, который дает любовь.

Пришло время войти в него.

Утро я начал с того, что обошел салоны и разные магазины, подбирая себе одеяние благородного дворянина. Сменив свой дорожный костюм на пышный наряд беспечного сибарита, и прикупив себе шпагу – признак дворянина в то время, я все же остался недоволен собой. Хорошо одеться можно только у портного. Мне казалось, что прохожие должны замечать, как мой дорогой наряд плохо на мне сидит, словно взятый на прокат. Но всем было наплевать, а девушки-торговки в магазинах просто визжали от извержения восторженных дифирамб, когда я примеривал свой наряд. Уговорив себя, что все мои недовольства происходят от большой разбалованности, я направился на встречу с самим собой.

Прага XVIII века являлась одним из самых цивилизованных городов Европы. Бывшие лидеры, такие как Париж и некоторые города Испании к концу столетия значительно уступали новым центрам мировой культуры, таким как Лондон, Вена, и даже Санкт-Петербург. В этих городах бурно развивались искусство и наука, становилось модным университетское образование, в отличие от Франции, где кроме внешнего лоска и невероятных амбиций знати уже ничего не осталось. Многие путешественники того времени проезжая через Париж, не могли не изумиться контрасту грязи на улицах города и излишеству золота во дворцах аристократов. Если бы короли Франции этой эпохи ознакомились с теорией Маркса о происхождении революций, то легко бы определили все признаки ее приближения в своей стране.

Не обладая богатством Амстердама, испытывая постоянный террор со стороны католической церкви, угнетаемая династией Габсбургов, Чехия не утонула во мраке Средневековья.

Прага же стала своеобразным контрастом к прежним центрам развития науки и почти потерявшим интерес к высокому искусству милитаризованным городам Германии, в которых все усилия ученых, философов, художников и музыкантов направлялись на оформление двора местного правителя. Парадоксально, однако иго Австро-венгерской империи не мешало формированию национальной чешской культуры, но наоборот – патриотический дух народа способствовал ее поддержанию. Жители Праги ценили все – музыку, образование, изобразительное искусство, сценические зрелища. Их страстью к познанию пользовались также и лучшие аферисты эпохи, покровительством которых и занимался ваш покорный слуга.

Проходя мимо театральных афиш, я увидел объявление:

«5 ИЮНЯ В САЛОНЕ ГОСПОЖИ САБУЛОВОЙ БУДЕТ ПРОВОДИТЬСЯ СЕАНС МАГИЧЕСКИХ ТРАНСФОРМАЦИЙ И СПИРИТИЗМА. СЕАНС ПРОВОДИТ ИЗВЕСТНЫЙ ВСЕМУ МИРУ ДОКТОР ОККУЛЬТНЫХ НАУК, МАГНЕТИЗЕР И МАГИСТР АЛХИМИИ ГРАФ СЕН-ЖЕРМЕН»

Прочитав это объявление, я решил, что если мне не удастся встретить себя днем, то к вечеру я точно найдусь на этом сеансе. А пока был шанс застать себя в других местах, где я появлялся в течение дня, решая как всегда множество вопросов. Преимущество моего поиска заключалось в том, что я никогда не смотрю на часы, так как остро чувствую время, ориентируясь даже по движению солнца с точностью до одной тысячной секунды.

Восстанавливая в памяти весь свой день 5-го числа, я подошел к двери одного из пражских ювелирных магазинов. Только я поравнялся с выходом, как дверь отворилась, и на меня буквально налетел офицер австрийской лейб-гвардии, который пятился задом, галантно открывая перед дамой дверь. Красавец офицер, похоже, был в ударе – покорял свою спутницу подарками и услужливым расшаркиванием. Довести даму от ювелира до кареты ему помешало мое появление на их траектории движения. Конечно, как представитель высшего сословия, я не мог стерпеть такой грубости, поэтому воскликнул, применяя для убедительности своих слов лексику двадцатого века: