Альфред Кох - Отходняк после ящика водки

Казачки эти доставляли немало неприятностей и польскому королю, и крымскому хану, и турецкому султану. Да и московскому царю они то клялись в верности до гробовой доски (Хмельницкий), то предавали его туркам или шведам (Мазепа). Екатерина Великая решила прекратить это безобразие. В один прекрасный день окружила русская армия Хортицу, вышел Потемкин к запорожцам и сказал, что государыня-императрица в бесконечной милости своей велит своим лучшим друзьям, казачкам-запорожцам, переселяться вместе со всем своим добром на вновь отвоеванные от турка земли – на Кубань, в Новороссию. Велит она также устраивать городки и станицы, а главную нужно назвать – Екатеринодар, в знак признательности казаков за подаренные земли.

Почесали казаки репу, попили горилки с неделю (заодно попытались и Потемкина споить – но не вышло, крепок оказался фаворит царицы), а потом объявили: мы-де людишки свободные, хоть и любим нашу государыню без меры, однако же силой заставлять людей надевать царское ярмо не будем. Кто хочет, пусть идет на Кубань, кто хочет, пусть остается здесь и бьется с русской армией за свои казацкие привилегии, а кто хочет, пусть уходит к султану, за Дунай.

Биться никто не захотел, а разделились запорожцы на две части. Одна, под руководством атамана Некраса, ушла к туркам, за Дунай. И образовались некрасовские, или, как их иногда называют, задунайские казаки. Они и сейчас живут в Турции. Недавно в Москве выступал приехавший из Стамбула ансамбль песни и пляски некрасовских казаков. Другие – пошли в кубанские плавни и образовали кубанское казачье войско.

Так появились кубанские казаки. Именно поэтому у жителей нынешнего Краснодарского края малороссийский акцент («суржик») сильнее, чем у жителей Ростовской области, хотя дончаки географически к Украине ближе.

Поселившись на Кубани, на ее высоких берегах, казаки построили станицы и хутора. Как звучат эти названия! Станицы Старотиторовская, Тихорецкая, Верхнебаканская, деревни (видимо, бывшие хутора) Юровка, Джигинка. Но казачки не хотели заниматься землепашеством. Охота и рыбалка – вот настоящее занятие для казака (если не считать войны и милого сердцу разбоя). Нехотя, постепенно распахали они прикубанские степи и засеяли их пшеницей. Потом, правда, так вошли во вкус, что стали кубанцы крупнейшими поставщиками товарной пшеницы. Но разливистую пойму Кубани, плавни, они оставили нетронутыми. Огромная территория шириной километров пятьдесят и длиной триста по-прежнему была непролазна и манила казака – охотника и рыбака. Для аграрного освоения этой поймы нужно было осушать болота, копать дренажные каналы, строить плотины, то есть проводить ирригационные работы. И уж если казака было трудно заставить взяться за плуг, то уж кайло-то он в руки ни в жизнь не возьмет.

Обычно в таких случаях государство дает какие-либо послабления – например налоговые, для тех, кто переселяется на новые земли, и люди осваивают их. Однако в России процветало крепостное право и свободное переселение крестьян было невозможно. А значит, земля, которая потенциально могла стать (и стала) российской житницей, пропадала почем зря. Чтобы не разрушать, как ей казалось, основы государства отменой крепостного права, Екатерина пригласила на Кубань, а впоследствии и в волжские степи, безземельных и малоземельных крестьян из Европы, дала им освобождение от податей на несколько лет, и в России появились так называемые немцы-колонисты. Они-то и начали планомерное осушение плавней. Потом и казаки, видя такое дело, присоединились к ним. Но уже только в XX веке, при Советской власти, эта работа была в основном завершена. Всю пойму расчертили прямые линии каналов и канальчиков, и плодородная илистая земля дала людям рис, горох, люцерну, соевые бобы и прочие культуры поливного земледелия.

Таким образом, местное кубанское население составили греки (самые старые местные жители), казачки с немцами и еще – армяне, которые весь XIX век и начало ХХ бежали под защиту русского царя из Турции, спасаясь от погромов.

Кстати, армян царь привечал и с удовольствием дарил им свое покровительство, поскольку армяне были искусные ремесленники, да и в торговле разбирались не хуже евреев (зато – христиане).

Рыбалка на Кубани составляет важнейшее занятие кубанских мальчишек. Это их привилегия и их гордость. Я не припомню, чтобы в этих краях рыбалкой занимались взрослые мужики – комбайнеры, трактористы, виноградари, конюхи. Все лето они вкалывали в поле до самой ночи, и поэтому им было не до рыбалки. Это зимой они квасили трехлитровыми баллонами изабеллу и местный самогон, резали свиней и кур, шибко пили на свадьбах, дрались деревня на деревню – то есть отдыхали, – а летом нет; во всяком случае, в мое детство все были в поле: крестьянская страда. Типичный взрослый житель кубанского села – это человек с загорелыми дочерна лицом и руками и абсолютно белым телом. Хотя до моря ехать не больше двадцати – тридцати километров и у каждого есть машина или мотоцикл с коляской, но на море они не бывали практически никогда в течение лета – нет времени.