Альфред Кох - Отходняк после ящика водки

– Ну конечно, каких-то синонимов не хватает, понятных оборотов, образов, приколов. Это как раз меня не удивляет. Но если такое уважительное и бережное отношение к языку, не было попыток писать?

– Прозу – нет, а стихи – да.

– Но это юношеское поветрие или уже во взрослом возрасте?

– На самом деле во взрослом. Последний опус пятилетней давности.

– О! Это не воспринимается как альтернатива самореализации?

– Допускаю. Я об этом серьезно думаю. Допускаю. Но знаешь… Во-первых, драйва меньше, а во-вторых, не только драйв. Ты же все равно приходишь к каким-то базовым, жизненным принципам и выводам. Один из таких принципов – не важно, кто ты, не важна профессиональная ориентация. Важно стремиться быть лучшим хоть в чем-то. В деле, отрасли.

– Ну, это гордыня, батенька.

– Нет, жизненный принцип. Почему? Если ты сапожник – будь лучшим, если ты столяр – будь лучшим, если ты математик – будь лучшим. Не важно кем. Но – лучшим. Это смысл жизни, мне кажется.

– Вообще что для тебя Россия? Вот сейчас модно рассуждать – держава, мол, история великая, вот эти вещи тебя трогают? Или как у Лермонтова – «не шевелят отрадного мечтанья»?

– Вот, кстати, этим Россия, как это ни странно, принципиально отличается от Америки. Ведь история – это же… такая абстракция. Сравнивая вот в этом плане две страны, чувствуешь разницу. И чувствуется, что там нет истории, а здесь есть. Через какой-то набор вторичных факторов, далеко не однозначных. Города, камни, книги, картины, музыка – все это, знаешь, как некоторая среда…

– Ну с камнями как раз слабо представлена Россия по сравнению с Европой. Тут же в основном все деревянное было.

– Я с Америкой сравниваю. Хотя по сравнению с Европой материальная культура в России не тянет. Либо она очень вторична. Кремль и тот итальянцы построили. Однако что уникально – мирового уровня литература и музыка. Своя, оригинальная. Таким образом, российская культура – в основном – вербальная. Это и делает ее уникальной. И портативной! Она вся, целиком, всегда с тобой. В любой момент достал – и наслаждайся.

– Может быть, в России вербальность национальной культуры – это признак кочевого народа?

– Наверное, ты прав. Или, может быть, это единственный способ сохранить ее от разрушения, в силу бесконечных войн… Опять же прав Набоков: Родина – это язык.

– Хорошо. Сузим тему. В русской литературе что именно – самое, самое?

– Я буду банален. В русской литературе – Чехов. Если говорить о номере один, то, наверное, для меня Чехов.

– А Чехов какой? Весь? Или какой-то особенно? Ранний, поздний, драмы?

– Грустный… И вообще я считаю, что русская литература, она – не знаю, я не большой знаток, – но у меня такое ощущение, что она на порядок богаче всех.

Может быть, я не знаю хорошо другие литературы, по концентрации имен, творчества… У меня такое впечатление.

– А ты себя, кстати, кем – евреем или русским – считаешь?

– Я считаю себя русским. С точки зрения религиозных убеждений – я терпимо отношусь ко всем религиям.

– Но у тебя нет такого ощущения, что ты себя чувствуешь русским, но тебя русские не считают за русского, а евреи не считают евреем? Ты как бы так застрял в серединке. Возникает некое чувство одиночества в связи с этим?

– Нет. Конечно, на бытовом уровне я бесконечное количество раз сталкивался с тем, что бьют не по паспорту, а по морде. Но при этом у меня какой-то тяги к отправлению еврейских традиций и обычаев не было, не воспитывали, не посвящали, не прививали. Ну откуда им взяться? Только из-за того, что фамилия? Хотя я не воспринимаю такой модели – там чужое, тут чужое. Я не знаю.

– Ты стараешься на эту тему не думать?

– Абсолютно.

– Лишний повод для рефлексии?

– Да. Их и так достаточно, этих поводов. Бывает такая русская фигня – делать ничего неохота, тоска какая-то непонятная… Хотя, может быть, это не только русское. Но в литературе подается как такое русское. Такая фигня – противопоставление Штольцу, как-то по-русски это делается…

– Ну, говори – есть такое или нету?

– Конечно, бывает.

– Вот что заставляет тем не менее откинуть одеяло, встать? Это же не надо никуда идти, и так нормально все!

– Тем не менее же встаю. Хотя нерационально это, я считаю. Хотя могу опять же себя и обманывать. Я же наполовину еврей. Гены – как мы вообще любим говорить. Все гены…