Альфред Кох - Отходняк после ящика водки

Вверх, вверх; леска, натянутая как струна, поднимается над водой все больше и больше. Раз – и вдалеке, метрах в пятистах, из воды выпрыгивает чудо: марлин! Характерный перепончатый спинной плавник, длинный острый нос, хвост полумесяцем. Огромный, килограммов на семьдесят. Красиво застыл в верхней точке прыжка прямо напротив солнца. Сомнений нет – марлин. И рухнул с брызгами обратно в воду. Капитан, вытаращив глаза, закричал: «Марлин!» Его помощник тоже. А-а-а! Маловеры! Ну и где ваша ирония? Забегали? То-то же и оно-то же! Адреналин перехлестывает. Опять сдаем назад и выбираем леску. Уже триста метров. Уже двести. Опять уходит в глубину.

Руки, плечи, спина, ноги – все затекло, ноет. Пот льется на глаза. А марлин дает последний бой. Рвет, дергает, то выпрыгивает, то опять уходит на глубину. Тут самое главное держать спиннинг под углом к леске, чтобы удилище смягчало удары рыбы. Если угла не будет, если удилище и леска образуют прямую, то амортизирующий эффект исчезнет и марлин в одно мгновение порвет леску.

Пятьдесят метров. Двадцать. Все, марлин у борта. Загарпуненный для надежности специальным железным крючком на длинной палке он позирует перед фотоаппаратом. Вот это трофей! От поклевки до улова прошло примерно полтора часа. А казалось – лишь миг. Я стоял потный, усталый и немного ошалевший. Случилось то, чего рыбаки ждут годами: я поймал марлина. Это венец любой рыбацкой биографии.

Тут меня ждало разочарование. По пуэрто-риканским законам рыбину нужно было отпустить. Я спросил капитана:

– Слушай, у него в челюсти дырка от крючка и в боку рана, которую ты сделал, когда его гарпунил. Он же помрет все равно. Давай вытащим?

– Успокойся. Заживет. Это для него – ерунда. Я видел марлинов с такими рубцами от ран, что казалось, полрыбы нет. И ничего. Были живые. А вообще, парень, повезло тебе. Ведь зимой и правда рыбалки нет.

Убедиться в том, что зимой нет рыбалки, мне пришлось уже в этом году, когда на Рождество я был на Ямайке и тоже решил испытать удачу, поехав опять на марлина. Пробороздив море четыре часа, мы ни с чем вернулись на берег. Рыбы не было. Но зато я посетил родину не марлина, но Боба Марли, которому вот в феврале исполнилось бы 60 лет. И был на его могиле, в его родной деревне.

А.К.

2005 год. Рождество. Ямайка. Боб Марли. Царство регги и марихуаны. Был. Видел. Ощущал.

Я сразу решил при любых обстоятельствах посетить могилу Боба Марли. Думал – она в столице, Кингстоне. Красивый гранитный памятник, толпы поклонников… Дудки. Действительность превзошла все ожидания.

Во-первых, могила не в Кингстоне, а в родной деревне Марли (кстати, местные зовут его по имени, просто Боб) в самом центре острова, вдалеке от моря. Во-вторых, никакого гранитного памятника нет, а просто построенная руками односельчан маленькая часовенка и внутри ее большой саркофаг, облицованный неровными обломками мрамора. Но все по порядку.

Из Монтего-Бей, в котором я жил, нужно взять маленький самолетик, чтобы минут за сорок долететь до городка под названием Очос Риос. Дальше нужно взять машину и еще час ехать до марлеевской деревни по разбитой узенькой дороге, сквозь горные джунгли. Укуренный в дупель водитель несется как на «американских горках», мини-вэн бросает из стороны в сторону, внизу – ущелья и так далее. Очко не железное, и иногда весь сжимаешься и начинаешь проклинать эту затею. Но вот мы въезжаем в деревню.

Тут уж я отдохнул взглядом. Это вам не нью-йоркские негры, которые носят дреды и красно-желто-зеленые береты, лишь подражая настоящим растаманам. Вот они, чудо-богатыри! Тощие, белозубые, грязные, веселые. Хохочут беспрерывно. Огромные резиновые сапоги на босу ногу. Так в наших деревнях одеваются алкаши-трактористы. Все песни Марли знают наизусть. Поют их по любому поводу. Любят его – не передать. Он для них святой. Я не шучу. Реально на его могиле есть икона, где Боб в образе Христа.

Продают гигантские самокрутки: «Мистер, поаккуратнее, пожалуйста, в них совсем нет табака!» Перед входом на гору, где расположена часовня, нужно разуться и идти босым. Набирается небольшая группа туристов. Появляется радостный гид. Естественно, пыхнувший, но чистенький; правда, ширинка расстегнута. Неестественно белые зубы. Сбоку одного зуба нет. Он ловко втыкает в эту дырку косяк размером с сосиску и свободно махает руками: в общем-то удобно. Поет. Очень хорошо поет: «One love, one love, let's get's together and fell all right!»