Людмила Глухарева - Расчет только наличными, или страсть по наследству

Очень все печально».

– Надо позвонить Печкину. Я сама хочу поговорить с ним. Может, есть новости, – уныло простонала Машка, – и мне до чертиков надоело, что меня все время пытаются убить. За что? Хотелось бы знать конкретно. За что?

– Маш, ты мешаешь кому-то, занимаешься собственным расследованием, привлекаешь внимание. Вот тебе и ответ, – пожал плечами Илья.

– Что ж мне теперь, раствориться?

Частный детектив улыбнулся.

– Никуда одна без меня не ходи.

Машка распушила, затем пригладила волосы и с отвращением посмотрела на море.

– Хорошо бы найти Гришку, а заодно и этого «неуловимого мстителя».

Печкин бродил по больничному коридору под ручку с Олечкой. Они свернули на пожарную лестницу, и он аккуратно пристроил Галкину на подоконник.

Олечка желала курить. Печкин решил, что перевоспитанием любимой женщины он займется позже. Когда все это дело закончится.

– Рассказывай, – требовательно заявила любимая.

– Ты только не волнуйся.

– Да я домой хочу, надоела мне эта канитель. Лежишь здесь, таблетки глотаешь, тоска сплошная. Я дома быстрей на ноги встану.

– Тебе осталось потерпеть недельку или две. Контрольный рентген – и поедешь домой.

Олечка тяжело вздохнула и почесала гипс.

– Чешется, зараза, сил нет никаких. – Она строго взглянула на ногу. – Ну как там Машка?

– Машка – хорошо, фестиваль ее закончился, скоро в Москву прилетит.

– Ты мне все выкладывай, не темни.

Печкин примостился рядом с Олечкой и взял ее за руку.

– Вообще-то, конечно, не обошлось без приключений. Они там с Ильей встретили и Орлова, и Игнатьева.

– Обоих сразу?

– Нет, не одновременно, но в один день с интервалом минут в сорок.

– И что они?

– Поздоровались, перекинулись парочкой фраз, да и разошлись. Но вот Машку после этого пытались утопить.

– Утопить? Каким образом? А Илья?

– Понимаешь, Илюха уснул в номере, а Марья рванула на пляж. Решила окунуться, ну и тут ее кто-то и дернул за ноги. Она захлебнулась. Чудом спаслась. Плавать она не умеет.

– А я отлично плаваю. И чего на меня автомобилем наехали, нет бы другой способ выбрали – например, утопление в Ницце. Я бы им показала, где раки зимуют! А в каком смысле – чудесное спасение?

Печкин нахмурился.

– Машка утверждает, что ее спас Григорий, что она именно его то ли видела, то ли слышала под водой. Якобы Вольский вытащил ее на берег. А Илья только мельком видел мужика, который, вероятно, и спас Марию. Но Илюха говорит, что это был не Гришка.

Олечка разволновалась и выпалила:

– Как интересно! А ты что думаешь?

– Думаю, что Илюха прав. Откуда в Ницце взялся Гришка? Да и жив ли он? Сомнительно. Просто ей показалось или привиделось.

– Так. Никакого полета фантазии. – Галкина заинтересованно уставилась на яркий пакет в руках у Печкина. – А что у тебя в пакете? Чего ты не выпускаешь его из рук? Покажи бедной больной.

– Да тут и смотреть нечего. Это папка, видишь, – Печкин вынул синюю папку и продемонстрировал Галкиной.

– О да, я вижу. А где ты ее нашел? Это же Гришкина папка. В ней такое!

Печкин вскочил.

– Ты что, знаешь, что в этой папке?

– Знаю, – беспечно ответила Олечка, – он мне рассказывал, но это большой секрет. И, насколько я помню, он хотел уничтожить эту папку.

– Оленька, умница ты моя, колись, дорогая моя, – от волнения Печкин захрипел.

Олечка закурила очередную сигарету и шумно выдохнула.

– Насколько я помню, Гришка мне говорил, что изобрел одну штучку. Штучка непростая, размером со спичечный коробок. И обладает эта дивная штучка огромной энергией. Он еще хотел запатентовать свое изобретение. Но передумал.

Галкина сделала паузу.

– Дальше, Оленька, дальше, – горячился Печкин.

– А дальше он проводил с этой коробочкой разные эксперименты. И все они у него получились, – мрачно закончила Галкина. – Гришка рассказывал, что чуть дом не разрушил в процессе эксперимента.

– Олюша, не делай пауз. – Печкин старался не упустить ни одного слова.

– Короче говоря, он передумал про патент, потому что решил, что это его изобретение обязательно военные свистнут и, естественно, будут использовать штучку в своих гадких военных целях. А он решительно не собирался снабжать военных новым типом оружия.

Печкин сжал Олечкины плечи.

– А в этой папке, получается, расчеты, что ль, его?

– Ага, расчеты, и он, я это точно помню, говорил, что уничтожит их. Видно, не успел. А я была уверена, что он эту папочку сжег.

– Оля, милая, что же ты молчала столько времени? – Печкин нервно мерил шагами крохотную лестничную площадку, аккуратно огибая загипсованную ногу любимой.