Софи Джордан - Расчет или страсть?

– Я отрежу его лживый язык, – сквозь зубы процедила леди Порция Дерринг, обозревая простиравшуюся до самого горизонта пустынную дорогу, пролегшую среди колючего утесника и каменистых холмов. Как ни напрягала она глаза, потерявшегося кучера разглядеть не могла.

Порывом ледяного ветра у нее с головы чуть не сорвало шляпку. Окоченевшими от холода пальцами она схватилась за ленты под подбородком. Пусть эта шляпа давно вышла из моды, но лучшего головного убора, чем это сооружение из соломки, у нее все равно не было, и лишаться его она не желала.

– Снова в окошко смотрите? – зевнув, поинтересовалась Нетти, Порция откинулась на сиденье и с тяжелым вздохом вынесла вердикт:

– Нас бросили. Джон не вернется.

– Вернется, – сказала горничная без тени беспокойства и лениво потянулась, после чего уютно устроилась, забравшись с ногами на потрепанные подушки дивана. – Вздремните лучше.

Порция сердито сдвинула брови, глядя на беззаботную краснощекую и крепко сбитую горничную.

– Чтобы разбойники взяли нас тепленькими? Вот уж правда отличная мысль.

Нетти сладко зевнула, широко разевая рот, так что можно было разглядеть миндалины.

– Что это вы так раскипятились?

Порция обвела рукой салон неподвижной кареты. Она все острее ощущала свое бессилие, и страх, рожденный бессилием, начал закрадываться в душу.

– Может, ты не заметила, так я тебе скажу: кучер, этот горький пьяница, нас покинул и, верно, уже успел надраться и забыть о нашем существовании. – Порция кивком указала на окно, небо за которым из серого уже стало темно-лиловым. – Мне что-то не очень хочется ночевать в этой расшатанной колымаге.

Нетти приподняла рыжеватую бровь и посмотрела в окно. Порция проследила за ее взглядом. Повсюду, насколько хватало глаз, простиралась холмистая долина с островками белого известняка в море утесника и вереска. По небу бежали темные тучи. Красота, от которой захватывает дух. Дикая, необузданная красота. Никаких следов цивилизации. И так на многие мили вокруг. Ни тебе семьи, ни набивших оскомину речей о долге, об ответственности, о браке. В особенности о браке. Порция неожиданно для себя воспрянула духом, и положение, в котором они оказались, уже не виделось ей в столь мрачном свете. Она почувствовала себя так, словно ослаб обруч, не один год давивший ей на грудь, и она впервые за все эти годы вздохнула полной грудью.

Нетти прищелкнула языком.

– На этот раз вы и впрямь довели старушку до белого каления, если она решила отправить нас сюда, к черту на кулички.

Порция смахнула пушинку с синей шерстяной юбки. Злые слова готовы были сорваться с ее языка, но она сдержалась.

– Не знаю, о чем ты, – солгала она. – Я ничего такого не сделала. Совсем ничего.

– Ничего, – презрительно фыркнула щекастая горничная. – В том-то все и дело. Все пять лет – ничего. Ну, кончилось ваше время. – Нетти кивнула с довольным видом. – Я слышала, что сказала ваша бабушка.

– Опять подслушиваешь под дверью? – прокурорским тоном спросила Порция.

– Здесь или ты, или тебя, – огрызнулась Нетти. – И если бы вы меня спросили, я бы сказала, что им давным-давно надо было положить конец вашему упрямству.

– Тебя никто не спрашивает, – бросила в ответ Порция.

Пожав плечами, круглолицая горничная снова выглянула из окна, подарив Порции мгновение покоя. Но только мгновение.

– Неужели в городе не осталось денежных мешков? Потому что в этой глуши денежные мешки вряд ли водятся. – Покачав рыжей головой, Нетти посмотрела на хозяйку, ясно давая понять, кого она винит в том бедственном положении, в котором они сейчас оказались, изгнанные из города. – Скажите мне, что мы по крайней мере уже почти приехали.

– Джон ничего не сказал, но мы, должно быть, близко. – Не то чтобы кучер ее много говорил перед тем, как, соскочив с козел, побрел по дороге. Но он все же крикнул, что вернется в пределах часа, и в это его обещание даже тогда верилось с трудом. Особенно если учесть, что от него сильно пахло джином. – Надо было ехать дилижансом, – сквозь зубы пробормотала она.

Впрочем, бабушка все равно не позволила бы им путешествовать почтовым дилижансом. Дерринги никогда не опустятся до того, чтобы пользоваться общественным транспортом. В каком бы отчаянном положении они ни оказались. Главное – это держать фасон. Деррингам запрещалось выглядеть нищими. Даже если по стечению обстоятельств они таковыми стали.