Игорь Свинаренко - Записки одессита

В начале 90-х в Нью-Йорке, как и в тогдашней Москве, некоторые серьезные дела держали бандиты. Четыре крупнейшие строительные фирмы NYC принадлежали итальянским семьям.

Lucrative part – самый лакомый кусок этого дела – был бетон. Вы спросите: почему? Не только потому, что из этого материала получались замечательные concrete shoes – ну, человека ставили в тазик с раствором, а когда все схватывалось, выкидывали эту готовую конструкцию в море; портовый город, что вы хотите.

Советский человек начнет строить догадки насчет махинаций с цементом и частичной заменой его на песок, но в Америке давно перестали работать на таком примитивном уровне. Русские эмигранты из Жмеринки, которые за океаном принялись разбавлять бензин ослиной мочой, давно уже отсидели свои срока и живут у себя на Брайтон-Бич относительно честно.

Нет, итальянцы действовали сугубо в рамках приличий. Дело не в воровстве, в другом. Бетон – единственный стройматериал в мире, который свои свойства приобретает на стройплощадке. Когда платят за бетон, он a priori отличного качества, высшего. Но есть допуски, есть люфт – и вот на этом зазоре между отличным и допустимым итальянцы делали миллионы. Надо только иметь свои бетонные заводы – и чтобы были схвачены «независимые» лаборатории. Схема давала сумасшедшие деньги, какие не снились одесским цеховикам.

Я работал в те годы в City (это как у вас Моссовет) инспектором, ездил по объектам и проверял, как соблюдается building code, то есть, грубо говоря, СНиП. Конечно, я был в эйфории оттого, что удалось вылезти из котлована, где я орудовал лопатой; в Союзе я был солидный персонаж, начальник участка и кандидат наук, но в Штатах долго не мог никому этого объяснить по той простой причине, что не знал языка. И вот я начал болтать, выучился кое-как писать и зазубрил пару сотен терминов, без которых никак. Вчера еще с нелегалами из Палестины я месил грязь, и мне объясняли, что по утрам вообще-то надо принимать душ, а тут я вдруг стал американским инженером и езжу на работу в костюме с галстуком да еще и на казенном авто, правда без шофера, такие номера там проходят, только если ты одной ногой в Белом доме. Не говоря уж о такой приятной детали как рост благосостояния: было семь долларов в час, а стало тридцать. Я чувствовал себя крутым парнем и не думал о том, что могу не понимать каких-то важных вещей… Иначе б я не поехал инспектировать итальянский бетонный завод, который принадлежал одному авторитетному парню – Джону Сопрано (фамилия изменена от греха подальше, а то не ровен час засудит. – И.С.). Я собирался ногой открыть там дверь, но охранник без внимания глянул в мою ксиву и послал меня на хуй.

– Ты в своем уме? Да я строительный инспектор!

– Да мне по хер, кто ты. И моим овчаркам по хер. Щас я на тебя их спущу. Если не уберешься.

Неделю назад меня еще и не так посылали, и это было правильно. А теперь я был уже белый человек! Я был огорчен и решил проехать на стройку, куда шли бетоновозы как раз с этого заводика. Я уже видел, как итальяшки ползут ко мне на коленях и долго извиняются… К моей радости, в бумагах с завода ребята как раз и напортачили. Опа! Я спокойно так спрашиваю главного инженера:

– А почему вы разрешаете бетон укладывать с такими параметрами?

Он перессал. И остановил укладку. Там такими вещами не шутят: вот номер страницы, вот параграф, вот такие-то вещи нарушены, если что – он потеряет license и пойдет в котлован, там как раз место освободилось, ха-ха. Я уехал чрезвычайно довольный собой.

На другой день приезжаю в офис, а там у нас работал такой Irish guy, и он меня спрашивает:

– Ты еще жив?

Я думал, это шутка, и даже в ответ улыбнулся. Меня же голыми руками не возьмешь, тем более на моей стороне закон, – я уже заметил, что они там свихнулись на соблюдении формальностей, и думал, что это серьезно. Значит, вот шутка такая, не очень смешная, но в тему, в итальянскую тему, ну, кино насмотрелись ребята про мафию и вот шутят так. А зря, это же не Сицилия какая-нибудь пыльная, а великие и могучие Соединенные Штаты!

Потом ко мне подходит Пол, мой шеф, берет меня за рукав и говорит:

– Ты все правильно сделал, мы должны очень внимательно следить за качеством бетона.

Но я при этом замечаю, что губы у него дрожат, а руки трясутся.

Ладно, думаю, старик размяк, он просто не в форме сегодня. Авось все само как-нибудь пройдет! Дел полно, я туда поехал, сюда, весь в суете, но что-то меня точит. Мрачная мысль какая-то зреет…

На следующий день в офисе один старый еврей мне говорит: