Д'Арси Найленд - Ширали

Маколи громко засмеялся. Он просто не мог удержаться. Мысль, что эта старая развалина некогда был младенцем, казалась невероятно смешной.

- В чем дело? - оскорбился Десмонд. - я говорю правду.

Его тон только подлил масла в огонь. Маколи встал. Его прямо шатало от смеха. Десмонд глядел на него с обидой. Маколи потер глаза.

- Это я от радости, - сказал он. - Радуюсь, что ты спасен.

Десмонд успокоился.

- Расскажи что-нибудь еще, - попросила Пострел.

- Хорошо.

- Только не сегодня,старина, - решительно отрезал Маколи. - Хватит. Прибереги свои рассказы на потом. Девчонке нужно спать. Да и мне пора на боковую. Спокойной ночи.

- Не обращайте на меня внимания, - растерянно помаргивая, сказал Десмонд. - Спите себе.

Он подсел ближе к костру лицом к огню. Маколи влез под одеяло и накрылся с головой. Десмонд долго еще сидел, что-то рассказывая то ли самому себе, то ли тому, кто пожелал бы его слушать. Костер догорел. Маколи не удавалось заснуть как следует: надоедливое жужжание Десмонда упорно лезло в уши. Он собирался на него прикрикнуть, но тут Десмонд буркнул, что теперь уж всем пора в постель, и, продолжая разговаривать, отправился восвояси.

Утром Маколи начал выяснять, как обстоят дела с работой. Владелец лесопилки сказал, что мог бы взять его сразу же; строительный подрядчик - не раньше четверга. Подумав, Маколи выбрал второе. На этой работе легче было приглядывать за Пострелом. Он мог брать ее с собой. К тому же дела набегало тут почти на месяц. Хозяину же лесопилки требовался только временный рабочий на неделю. Но он отказался взять Маколи на несколько дней до четверга. Чтобы не тратить деньги, Маколи решил не переезжать в город до начала работы, а жить на прежнем месте. Позже он переберется в какой-нибудь пансион или снимет номер в гостинице. С ребенком ведь нельзя иначе, хоть и не лежала у него к таким вещам душа. Будь он один, Маколи так и остался бы жить у реки или перенес свой лагерь поближе к стройке.

Он весь день не видел Десмонда, но к вечеру тот появился там же, где и накануне, сновал возле своего костра, готовил чай. Маколи показалось, что этим вечером он к ним не придет. Может, наговорился накануне, или их лица уже потеряли для него привлекательность новизны. Опять потянуло на одиночество. Неплохой, вообще-то, старикан, подумал он, но трепач невиданный.

Он ошибся. Десмонд снова заявился к ним, полный энергии. Он пребывал в отличной форме, плотно пообедав остатками цыпленка, любезно предложенными ему поваром гостиницы «Барышник». Десмонд принес альбом с вырезками и с величайшей гордостью продемонстрировал его Маколи. Это была шестипенсовая тетрадка, истрепанная и замусоленная; вырезки он прикреплял к страницам полосками клейкой бумаги, налепленной по уголкам. Клейкую бумагу он всегда будут бесплатно в любом почтовом отделении. Стоит ему объяснить служащим, для чего она нужна, рассказывал Десмонд, как они весьма охотно оказывают ему эту услугу. Чувствуют себя польщенными.

Маколи пришлось выслушать некоторые вирши. Он похвалил их, так как они и впрямь показались ему неплохими. Пострел жаждала новых рассказов, а Десмонда тут упрашивать не приходилось. Маколи не стал им мешать, а сам слушал и раздумывал, сев чуть поодаль. Увлеченная рассказами, Пострел подвигалась к Десмонду все ближе, пока не очутилась у него на коленях.

Выждав время, Маколи подвесил кипятиться котелок. Когда чай был готов, Пострел уже зевала, но старалась побороть сонливость. Что до Десмонда, то у него только начало появляться второе дыхание.

- А ты знаешь, что такое кладбище? - спросила Пострел.

- Это всякий знает, - ответил Десмонд.

- Туда кладут людей, когда они делаются мертвыми.

- Верно. И тому подобное.

- Я видела один раз кладбище.

- А я - много раз, - козырнул Десмонд.

- Для чего люди делаются мертвыми?

- Они не делаются мертвыми. Они умирают, - поправил Десмонд. - Умирают, понимаешь? Вот как надо говорить. Ну, а зачем же они умирают? Видишь ли, это принято, как и все прочее. Как, например, принято есть или спать. Отжил человек свое и умирает. Когда он заболеет или просто износится и тому подобное, принято умирать. Ничего другого не остается.

- Все умирают… Прямо - все, все? - она тщетно силилась усвоить эту истину.

- Все на свете, - решительно подтвердил Десмонд.

- Ты умрешь?

- Умру.

- А Губи не умрет.

- И он умрет.

- А я?

Десмонд, казалось, растерялся. Тут уж и ему, пожалуй, приходилось отступать. Он поглядел на девочку и, помолчав, похлопал ее по плечу: