Д'Арси Найленд - Ширали

Утро тянулось бесконечно долго. К обеду ветер угнал тучи, приятно было вновь увидеть солнце, но тепла оно не принесло, лишь прояснилось все кругом. Небо стало синим и ослепительно чистым, как новенький жестяной котелок.

К вечеру, когда уже начинало холодать, показались двое верховых - Уигли и Дрейтон. Спешившись, они вошли в сарай для стрижки. Оттуда, снова сев на лошадей, направились к первому ряду бараков, затем повернули в сторону, обогнули кухню. Маколи стоял на пороге, прислонившись к притолоке и покуривая. Когда они подъехали к нему, он кивнул.

- Все в порядке? - бросил Уигли.

Это был коренастый человек в бриджах для верховой езды, спортивной куртке цвета хаки и в серой мягкой шляпе с загнутыми вниз полями. На румяном лице с ястребиным носом поблескивали льдисто-синие щелочки глаз, окруженных сетью тоненьких морщинок. Глаза смотрели жестко, но не зло. Маколи обратил внимание, что Дрейтон держится уже совсем не по-хозяйски.

Уигли глянул в комнату, потом на Маколи.

- У тебя тут, кажется, больная дочка. Как она?

- Пока не очень хорошо, - уклончиво сказал Маколи. - Но я ее приведу в норму.

- Что с ней?

- Не знаю… какая-то простуда прицепилась.

- Судя по тому, что рассказал мне Дрейтон, это похоже на грипп. - Все реплики Уигли звучали сурово, из-за суровости взгляда, резкой и самоуверенной манеры говорить. - На той неделе мы начнем стрижку, понимаешь, и мне не нужно никаких помех.

- А какие могут быть помехи?

- Болезнь, - отрезал Уигли. - Я не хочу, чтоб у меня тут начался грипп. Перезаразят друг друга, расхвораются, работать некому. Мне эта волынка ни к чему.

- Я ее вылечу к этому времени, - буркнул Маколи.

- Мне очень жаль, - сказал Уигли, решительно покачав головой, - но оставить тебя здесь я не могу. Я рисковать не собираюсь. Ты ведь сам прекрасно знаешь, что такое стригали, узнают, что тут грипп, подымут шум, и их сюда уж не заманишь. А осуждать их нельзя. Какое я имею право тащить людей туда, где есть больной, и подвергать их опасности. На их месте ты и сам навряд ли стал бы рисковать.

- Она поправится, - не уступал Маколи.

- Поправится, не поправится, грипп - заразная болеань. я не хочу идти на риск. Тебе придется уехать. - Он спрыгнул с лошади. - Где ребенок?

Маколи посторонился, и Уигли вошел в комнату. Наклонившись над кроватью, он начал осматривать девочку. Маколи наблюдал за ним с порога, как вдруг его окликнул Дрейтон. Он обернулся и увидел, что Дрейтон протягивает ему письмо.

- Вот, только что вспомнил, - сказал Дрейтон, глядя, как всегда, сочувственно и озабоченно.

Маколи взял письмо, и глаза его вдруг распахнулись, потом сузились. Старый адрес был написан почерком жены. Больше он ничего не успел разглядеть. По половицам застучали шаги Уигли. Багровое, как свекла, лицо грозно придвинулось к самому лицу Маколи.

- Этого ребенка давным-давно в больницу надо было уложить! - гаркнул он. - Я дам распоряжение - ее заберут прямо отсюда.

Он выхватил у Дрейтона поводья.

- Черта с два, - сказал Маколи, сказал так, что Уигли, ставивший ногу в стремя, на секунду замер. Он пристально поглядел на загоревшиеся бешенством глаза, обросшее лицо, косматую голову. Уигли не привык, чтобы с ним так говорили, но он разбирался в людях и сейчас решил, что понял Маколи. Он вскочил в седло и наклонился.

- Ты чего психуешь?

- Никто не психует.

Взгляд Маколи стал мягче, но по-прежнему был направлен в упор на Уигли.

- Я считаю, ты умно поступишь, если послушаешься мистера Уигли, - торопливо вмешался Дрейтон, укоризненно качая головой для вящей убедительности.

- А в чем дело, друг? - настаивал Уигли. - Девочка больна серьезно, ты даже сам не представляешь - как. Почему ты против?

- Слушай, Уигли, - сказал Маколи. - Ты велел мне убираться вон отсюда.

- Я сказал, что не могу оставить тебя тут.

- Это все одно.

Но Уигли продолжал свое:

- Если бы у тебя был ум, ты понял бы, в каком я положении.

- Хочешь отправить моего ребенка в больницу.

- Господи боже, а что тут плохого? Стоить это тебе ничего не будет. Лечение я оплачу. Большего с меня нельзя и требовать, верно?

- Ты должен с благодарностью принять эту помощь, - вставил Дрейтон.

Но Маколи даже головы к нему не повернул.

- Ты знаешь, в каком я положении, - негромко сказал он Уигли. - И все же выгоняешь меня вон. Это жестоко. Что ж, ладно, будь по-твоему.

- Ты, может, думаешь, я это делаю для своего развлечения? - рявкнул Уигли.

- Будь по-твоему, - повторил Маколи. - И подавись своими благодеяниями.