Алексей Слаповский - Синдром Феникса

Татьяна знала про комнатки в “Золотой кружке”. Лидию однажды один из ее приятелей водил туда, ей понравилось.

— Ты хочешь со мной подружиться? — спросила Татьяна.

— Можно так сказать, — согласился Виталий с этой формулировкой.

— Ну, пойдем дружить, — сказала Татьяна.

— Куда?

— А то не знаешь…

Виталий схватился за стакан.

— Не надо больше, — попросила Татьяна. — И учти, мне допоздна нельзя, дети ждут.

Вокруг Виктора столпились — он проигрывал уже десятую тысячу.

— Не лезь! — кричал он, пихая локтями. — Ставлю на красное, на пять, двенадцать, восемь!

Шарик затрещал, скача по лункам.

Выпало: черное и цифра двадцать пять.

— Ставлю на черное, пятнадцать, шесть, двадцать один!

Выпало: красное и четырнадцать.

— Ставлю все на зеро! — закричал Виктор, хватая груду оставшихся фишек и сваливая их кучкой на ноль.

Крупье пустил рулетку, кинул шарик.

Тот остановился на цифре пять — и тут же Виктор яростно повернулся к соседке, белокурой даме лет сорока, весьма приличного вида. Без церемоний схватил ее за ворот блузки и закричал:

— Ты что делаешь, гадюка? Ты в последний момент поставила!

Виталий обнял Татьяну и прошептал:

— Никогда такого не было.

Она тихо вздохнула и тоже обняла его.

Дама взвизгнула, рванулась. На пол посыпались камешки с разорвавшегося ожерелья.

Подбежали служители.

Сергей бросился на выручку, его оттолкнули.

Виктор сбил одного, другого, третьего.

Ему тоже отвесили по лицу. Кто-то сзади вцепился, рвал одежду.

Виталий срывал с Татьяны одежду, задыхаясь.

— Не торопись, сама я… — прошептала Татьяна, закрывая глаза.

Виктор сбросил с плеч вцепившегося, развернулся, чтобы дать ему по роже, но тут самый опытный из охранников применил проверенный способ нейтрализации дебоширов: выхватив из кармана дезодорант, который у него всегда имелся на подобный случай, он нажал на колпачок распылителя, пустил струю и поднес к ней зажигалку, отчего полыхнуло направленное вперед пламя. Это и неопасно, если не подносить близко к лицу (что крайне важно, так как обладатели лиц часто люди очень важные), и держит разбуянившихся на расстоянии.

Виктор отшатнулся, замахал руками — и рухнул.

И закрыл глаза.

Татьяна открыла вдруг глаза. И — словно пьяна была и протрезвела — увидела лицо Виталия, который, зажмурившись, склонился над ней, шаря, будто слепой, потерявший что-то, увидела стены в цветочных обоях, потолок с зеркалом, люстру с вентилятором, которая тихо крутила лопастями, не добавляя прохлады, а, наоборот, нагоняя жар.

Что я тут делаю, дура? — подумала она.

И, одним рывком сбросив с себя Виталия, вскочила и стала одеваться.

— Ты чего? Ты чего? — бормотал Виталий. — Это я от волнения. Я сейчас…

— Не надо! Извини, Виталя. Не сердись, если можешь…

Виктор не приходил в сознание, его отвезли домой, вызвали врача, тот сказал, что ничего страшного. Возможно сотрясение мозга при падении, но не обязательно. И вообще, это не потеря сознания, а просто глубокий сон.

Виктор спал долго, больше суток.

Ксюша с волнением ждала его пробуждения: надеялась, что теперь, после нового шока, он ее вспомнит. И всколыхнется в нем прежняя любовь, прежнее обожание, будет он опять носить ее на руках, заглядывать в глаза и твердить, что готов ради нее на все. Соскучилась Ксюша по такому отношению и по таким словам.

Но Виктор, очнувшись, не только не вспомнил ее, а вообще не узнал.

И Сергея не узнал.

На окружающее смотрел бессмысленно и тупо.

Молча.

Пригласили снова консилиум; Виктор выслушал вопросы врачей, не отвечая, бросил в них подушкой и отвернулся.

Врачи поставили диагноз, заключавшийся в том, что никакого диагноза поставить нельзя. Похоже на ступор, на внезапное слабоумие, на послешоковую заторможенность. Надо подождать.

Ксюша и Сергей ждали день, другой, третий — положение не менялось. Виктор валялся на постели, безучастно глядя в телевизор, или бродил по комнатам и по двору в халате и тапочках.

— И что теперь? — совещалась Ксюша с братом. — Он еще хуже стал, он теперь, совсем как овощ. А деньги, между прочим, тают. А новых нет — и без него не будет.

— Надо его дела в свои руки взять, тогда будут деньги, — жестко сказал Сергей.

— А кто возьмет?

— Мы с тобой. Пусть он генеральную доверенность напишет.

— На что?

— На все.