Виктория Хислоп - Путешествие за счастьем. Почтовые открытки из Греции

Во время странствий по Греции мне случалось проезжать места, которые так и просились на почтовую открытку, но что-то там было не так, что-то вызывало у меня неприятие, инстинктивное отторжение. А порой встречались городишки с виду неказистые, но обаятельные. Конечно, это может быть связано со временем суток, улыбкой (или хмурым взглядом) владельца магазина или качеством обслуживания в кафе. Иногда трудно определить, что делает то или иное место гостеприимным или враждебным, но нередко объяснение находится.

После отъезда из Салоников я неделю или около того не спеша катил по восточному побережью мимо Катерини, Ларисы, Волоса и Ламии.

Как-то раз неподалеку от Ламии я заехал в рыбацкую деревню, такую красивую, что ни один художник не смог бы передать на холсте ее прелести. Чтобы добраться туда, я протащился по разбитой дороге (скорее, тропинке) через зеленеющие луга мимо рощ, где наливались спелостью плоды. Лимонов и апельсинов созрело столько, что они грудами валялись на земле, и никто их не собирал.

Деревня была расположена идеально — с южной стороны склонов и с выходом в закрытую гавань, где ровными рядами стояли яркие рыбацкие лодки. Имелась и небольшая песчаная бухточка, удобная для купания, где у самой воды высились сосны. Неподалеку на холмах в изобилии росли древние оливковые деревья с корявыми серебристыми стволами. Жителям, казалось бы, всего хватает вдосталь.

Насколько я мог судить по ресторанам на берегу, рыба добровольно приплывала в рыбацкие сети, чтобы накормить жителей, которые не обнаруживали никакого интереса к туристу. Все, кто сидел на террасах и в залах, очевидно, были местными, а если я спрашивал, есть ли в ресторане свободный столик, мне недоброжелательно бросали: «Тут», что означает «нет». Свидетельством пренебрежительного отношения к иностранным гостям может служить тот факт, что ни в одном магазине не продавались ни солнцезащитный лосьон, ни соломенные шляпы, ни даже открытки. Довольно странно для греческого прибрежного поселка. Полное отсутствие отелей, пансионов или, на худой конец, объявлений с надписью «Комнаты» казалось мне необъяснимым.

Короче, здесь не было ни намека на традиционное греческое гостеприимство — филоксению. Я искупался, прошелся по деревне и впервые в этой поездке подумал о том, что хорошо бы достать из сумки камеру. Я вспомнил, сколько удовольствия получал, снимая на пленку местные красоты. «Никон» приятно оттягивал руку, это ощущение было мне хорошо знакомо, и с камерой я не чувствовал себя подозрительно одиноким в стране, которую, как и большинство других стран, посещали в основном счастливые пары. Когда стемнело, я поужинал, заплатив за еду втридорога (к тому же обслуживали меня неохотно), и уехал.

Я вернулся на главную дорогу, пролетел пятьдесят километров и в полночь остановился в каком-то невзрачном городке. Пришлось поселиться в первом попавшемся отеле. Две звезды, двадцать пять евро за ночь, хрустящие льняные простыни и самая удобная кровать, в которой я когда-либо спал. В стоимость проживания был включен завтрак, и к нему подали вкуснейший кофе — такого за последние недели я и не пробовал.

— Останетесь еще на ночь? — поинтересовался хозяин, который принес мне второй эспрессо, прежде чем я успел попросить.

— Да, — неожиданно для себя решил я. — С удовольствием.

— Отлично, — сказал он. — Вы путешествуете не по строгому расписанию?

— Нет, — ответил я. — Путешествую как душа пожелает. Наилучший способ.

— Вы один? — спросил он.

Я кивнул, но с меньшей печалью, чем сделал бы это месяц или два назад. Слово «один» жалило уже не так больно.

Хозяина, похоже, искренне интересовало, что мне удалось увидеть в Греции, и я рассказал ему о своих любимых местах (во многих из них он никогда не бывал). Я не скрыл от него и странных впечатлений вчерашнего дня. Когда я произнес название негостеприимной деревни, хозяин отеля встрепенулся.

— Вы туда ездили? — недоверчиво спросил он и недоуменно покачал головой. — Туда никто не ездит. И уж конечно, не туристы.

— Но почему? — удивился я.

— Говорят, — загадочно произнес он, — что там произошло нечто ужасное.

Его рассказ вполне объяснял то беспокойство, которое я испытывал в рыбацкой деревне.