Владимир Зарев - Разруха

— Все это ни к чему… Понимаешь?

— Не стоит благодарности.

Боян сделал над собой усилие и все-таки зажег две люстры. Завинтил колпачок бутылки. Снова упал на диван и уставился в пустоту. Минут через двадцать песок на дорожке заскрипел под легкими шагами. Шофер Пашева совсем не напоминал Прямого, это был пожилой человек, чем-то похожий на шофера Мюллера, того богатого немца, только без фуражки и ливреи. «Пока без ливреи!» — беззлобно отметил про себя Боян.

— Господин Пашев свидетельствует вам свое почтение, — до оторопи изысканно произнес человек, — и передает вот это.

Он протянул большой конверт. Бояну показалось, что с документами.

— Положите на журнальный столик.

— Спокойной ночи, господин Тилев.

Шелковый халат на Бояне распахнулся, виднелось нижнее белье, один тапок соскользнул с ноги. Мужчина сочувственно глянул на него, вздохнул и исчез — донесся лишь скрип с песчаной аллеи. «Мы уже не можем друг без друга», — сказал ему в свое время Илиян Пашев. Боян взял в руки неожиданно легкий конверт. Разорвал. Внутри оказался еще один, розовый, гораздо меньший. Из него выпали тысяча долларов и небрежно набросанная записка: «Мне крайне неловко, но в данное время я не могу дать больше. Будь! Твой Илиян Пашев».

Теперь у Бояна не было сил выключить свет. Он еле доплелся до спальни и упал в постель. Ему приснился Созополь. Их любимое место на Царском пляже, где песчаная коса уходила в море. Вдали туманно проступали остров и маяк, причал сливался с морем и таял в густом мареве. Они уединились в дюнах — с Марией и своими дочерьми. Мимо проехал цыган на тележке, запряженной мулом, он продавал арбузы, и Боян выбрал самый крупный. Солнце палило нещадно. На коже Марии дрожали капельки воды. Она молча улыбалась, не мучаясь заиканием.

«Пойду искупаюсь», — сказал он.

Нет, это была не Мария, а Магдалина. Она мелко закивала и указала на детей. Те были еще маленькие, в одних трусиках. Девочки строили песочный замок. Вода приняла его в свои объятия, одарив узнаваемым чувством покоя, возвращения к истокам. Он лег на спину. Высокое светлое облако набежало на солнце, засияв по краям. Берег отдалился. Дочери, забросив лопатки, звали его, просили вернуться. Он поплыл к ним, к женщине на берегу, но какая-то неведомая сила затягивала его назад в море. Движения Бояна стали хаотичными, он плыл, но оставался на месте, страх перерос в животный ужас. Женщина на берегу тоже стала ему махать, но не призывая, а словно провожая — Мария-Магдалина. Море было гладким и ласковым. Всеобъемлющим и живым, как смерть…

Боян проснулся и потянулся за бутылкой. Она была пустой. В открытое окно врывался зной и дробный звук бубенцов пасущегося неподалеку овечьего стада. Боян зашаркал в ванную комнату и встал под ледяной душ. От голода засосало в животе, но он вспомнил, что вчера доел последний кусочек французского сыра. Холодильник был абсолютно пуст, как его желудок, как его голова. Он сознавал, что пьян и старался все делать медленно. Положил в чемодан несколько летних костюмов, четыре новые рубашки, носки, белье, бритву, зубную пасту и щетку, пену для бритья и лосьон после бритья, любимый одеколон «Фаренгейт». Почувствовал свой запах изо рта — дыхание отдавало кислятиной, помойностью, бедностью. Открыл миниатюрный сейф в платяном шкафу, его в свое время подручными инструментами смонтировал преданный Корявый. Сверху лежали четыре пачки денег стодолларовыми купюрами. Он припрятал их еще в тот первый холодный и страшный день, когда в подземном гараже «Нью-Отани» продал свою первую фуру с «Мальборо». «Это целая куча денег, — сказал себе Боян, а потом, — но для чего? Зачем они мне?» На нижней полке холодно блеснул бельгийский пистолетик — забавная красивая вещичка. Боян сунул пистолет в карман.

Лестница сияла черным мрамором, блестящая, как рояль. Он медленно спустился вниз, боясь, что упадет и днем Краси Дионов со своими братками найдут его переломанным. Краси позаботится о нем, отвезет в «Пирогов» и каждый день будет присылать цветы и деликатесы — черную икру, устрицы и кальмары из своего клуба. Он почувствовал, что кроме картин в гостиной еще чего-то не хватает. Огляделся. Не хватало телевизора и дорогой стереосистемы, вырванные «с мясом» провода торчали, как обнаженные нервы. Ночью его обворовали, все уже всё знали, даже местные воришки. Боян рассмеялся. И резко смолк, услышав свой смех. Он торопливо вышел во двор, без малейшего сожаления прошел мимо бассейна и вошел в гараж. Слава богу, машину не тронули. Ее не мыли, наверное, неделю, и она всем своим видом выражала ему свое пренебрежение, как чужая. Он медленно тронулся по подъездной аллее, отметив на ходу, что со двора украли садовый шланг и газонокосилку. Ворота он оставил распахнутыми — проем в каменном заборе зиял, как пролом. В зеркальце заднего вида появились две козы, ринувшиеся в открытые ворота к экзотическим кустам во дворе. Но это была уже проблема Краси Дионова. Боян не прощался — не с кем было и не с чем. Все его покинули.