Сергей Иванов - Противо Речия [сборник]

Некоторые вещи имеют свойство не меняться никогда.

Мой бывший приятель и одногруппник Гога, в миру Александр Филиппский, будучи восемнадцати лет от роду, на спор 6 (шесть) граненых стаканов коньяку в себя вливал, после чего мирно опадал на руки друзей и засыпал сном мертвецки пьяного младенца.

Поглощение алкоголя в парадоксальных, с точки зрения токсикологии, дозах – национальный спорт Донбасса. В свое время я тоже был неоднократным соискателем пояса интерконтинентального чемпиона в этой сфере и очень хорошо представляю, каково это – выпить пять литров пива и только после этой интродукции ехать бухать.

Гога был сыном директрисы местного вещевого рынка, поэтому мог позволить себе и коньяк, и карточные игры на деньги. Кроме того, он постоянно репрезентовал нам новинки турецкого легпрома, а с октября по апрель носил шикарное кашемировое пальто цвета «бордо» в сочетании с высокой норковой шапкой.

Шапка была несколько великовата для Гоги, физически ограничивая ему и без того скудный кругозор, поэтому бабушка связала широкую полосу из белых шерстяных ниток и пришила ее по внутреннему диаметру шапки, чтобы та не сползала. Но поскольку в процессе интенсивной носки этого культового предмета гардероба шерстяной уплотнитель подвергался постоянному трению о Гогин череп, то очень скоро из него «выстрепалась» нитка, похожая на длинную седую прядь, в связи с чем Гоге было временно присвоено погоняло Седой.

О борьбе Гоги с нитью можно снять сериал. Трезвым он снимал шапку и аккуратно прятал непослушную нить в ее шерстяных внутренностях. Но в состоянии «гофре» эта манипуляция была ему не по силам, поэтому он просто сдувал нитку с лица, словно назойливую муху.

Однажды после утренней лекции мы с одногруппниками зашли в буфет третьего корпуса и обнаружили Гогу в компании пары десятков пивных бутылок, добрая половина из которых была пуста. К нашему приходу Гога уже успел стать Седым – оттопырив нижнюю губу, он дул себе на лицо и предлагал редким посетителям буфета «покатать в секу».

Узрев нас, Гога-Седой, «ф-фыкая», предложил присоединиться к нему. Мы присели, оперативно помогли ему окончательно решить пивной вопрос и начали думать, чем заняться дальше. И здесь моего друга, чей отец работал главврачом одной из городских поликлиник, посетила дерзкая идея – поехать в сауну с бассейном, которыми был оснащен оздоровительный комплекс при поликлинике. Он быстро позвонил отцу, и тот быстро дал разрешение на оздоровительные процедуры для респектабельных студентов юрфака.

Быстро поймав такси, уже через пятнадцать минут, как можно более незаметно для окружающих придерживая расслабленного донельзя Гогу за локти, мы топтались в холле поликлиники, наполненном страждущими. Докупленное пиво было надежно спрятано в сумки, рюкзаки и переложено конспектами – чтобы тара не звенела.

Путь к заветному оздоровительному комплексу преграждал всего один форпост – регистратура. Думаю, всем вам хорошо знаком стандартный типаж сотрудницы регистратуры. По сути, это обычная вахтерша со всем присущим ей ворохом психических недугов, сильно усугубленных правом ношения белого халата.

Приготовив студенческие билеты и предъявив их дежурной горгоне, мы по одному прошли через турникет. По другую сторону редута остался только покачивающийся, как будто плывущий по волнам Гога. Мы несколько раз махнули ему – дескать, давай, проходи уже. Наконец Гога снялся с невидимого ручника и решительно направился к окошку регистратуры.

Седая нить то и дело ниспадала на его лицо, он нервно сдувал ее утробным ячменным перегаром, полы кашемирового пальто, разлетаясь в стороны, реяли шелковыми алыми парусами подкладки.

Подойдя к окошку, Гога глубоко погрузил руку во внутренний карман пальто и вынул оттуда карту «король червей» – единственный документ, которым он располагал. Именно его он гордо предъявил оторопевшей сотруднице регистратуры, после чего, с трудом преодолев турникет, воссоединился с коллективом.

Воссоединившись, Гога первым делом поинтересовался, куда это мы приехали, а когда узнал, что в сауну, то прокомментировал этот факт одним-единственным предложением:

– А нахуя, там же жарко.

Словом, париться и плавать нам пришлось без Гоги, который, вонзив в себя еще литр пива, мирно уснул в предбаннике прямо в пальто и шапке. Время от времени, ворочаясь во сне, он рефлекторно сдувал с лица непослушную седую нить.