Сергей Иванов - Противо Речия [сборник]

– Почему с перегаром едем?

Я мог и должен был предположить, что вопрос будет задан непростой, но здесь остолбенел.

– Кто?

– Вы. Что пили вчера?

– Не пил.

– Вообще?

– Святой крест… А вы думаете, что я повез бы свою семью за сто пятьдесят километров с похмелья?

– Слушай, ты вопросы не задавай, здесь, блядьнахуй, каждый день такое видишь – волосы дыбом встают.

Я с уважением посмотрел на его бритый череп: не знаю-не знаю…

– Ну, так что?

– Что «что»? Говорю вам…

– Где работаете? – мент так же резко перешел обратно на «вы».

Я ответил.

– Неплохо.

– Не жалуюсь.

– Страховка есть?

– Конечно.

Меня начинала разбирать злость, тупая, как мигрень.

– Послушайте, что я нарушил?

– В смысле?

– В прямом – едем с семьей, говорю в который раз, в Донецк, к друзьям, трезвые и пристегнутые. Если хотите – я могу пройти тест, но учтите…

Внутри мента что-то выключилось. Он смел с торпедо мои документы, несколько секунд внимательно поглядел на них, после чего небрежно бросил мне на колени и пружинисто выпрыгнул на улицу.

– Счастливого пути.

Я вернулся в автомобиль, успокоил своих, неспешно сложил документы в специальную сумочку. Пристегнулся, включил зажигание, левый поворот и выехал на дорогу. В зеркало заднего вида я увидел, как похожий мент ленивым махом жезла остановил следующего водителя, которому я немедленно и очень искренне посочувствовал. Я продолжал следить за старлеем до тех пор, пока нас надежно не спрятал от него дорожный изгиб.

Мы приближались к гигантскому, вырубленному из бетона слову «ЕНАКИЕВО».

«Нет, ну а хули ты хотел, – подумал я – место такое. Аномалия».

Патруль ГАИ остановил меня за циничный разворот в неположенном месте без пересечения сплошной. У меня теперь такая машин(к)а, что можно в кухне развернуться – тоже без пересечения. Действительно нарушил, но без создания аварийной ситуации и прочих опасных штук – присягаюсь. Поэтому когда юный лейтенант подошел к моему малолитражному Боливару, я уже вышел, вынул документы и покорно склонил голову, демонстрируя истовое раскаяние и смирение всем своим двухметровым естеством. Лейтенант пробурчал фирменную гаишную мантру «нарушаем» и попросил меня присесть в салон служебного «Приуса».

Открыв дверь, я увидел на переднем пассажирском сиденье ментомобиля девушку, которая тотчас принялась с пристрастием меня рассматривать. Его напарник тихо сидел рядом со мной на заднем сиденье. Лейтенант устало плюхнулся на водительское место и уткнулся в мои документы. Я решил взять инициативу на себя:

– Офицер, я все понимаю – нарушил. Свою вину не отрицаю. Просто ступил, простите.

Лейтенант повернулся:

– Да уж, такое ощущение, правила не для вас писали.

– Виноват.

– Ну раз виноваты, то сейчас мы составим протокол и выпишем вам минимальный штраф. Четыреста. Двадцать. Пять. Гривен.

Последние четыре слова лейтенант произнес нарочито раздельно и четко, вербализовав прозрачный намек на взятку. Я решил сделать вид, что ничего не понял:

– Ого. Но, знаете, я был бы вам весьма признателен, если бы вы, с учетом раскаяния и признания вины, ограничились административным предупреждением в этот раз. Ведь это возможно, насколько мне известно.

– То есть я разворачивался, останавливал вас только для того, чтобы предупредить?

– Ну да, конечно. Закон ведь разрешает. Нарушение не грубое. И не рецидив.

Лейтенант снова повернулся, посмотрел мне в лицо, застывшее в неестественно дружелюбной гримасе, и, тыча пальцем в карточку водительского удостоверения, спросил:

– У вас в Луганске все такие наглые?

– Поверьте, есть куда наглее.

– Так вы все-таки оттуда ?

– Какая разница, откуда я. Я законопослушно живу в Киеве, работаю…

– Кем?

– Журналистом.

– В газете «Факты» ?

– С чего вы взяли? Или я как-то ассоциируюсь с контентом?

– Ну, есть газета такая. Популярная.

– Это, безусловно, аргумент. Нет, я не работаю в газете «Факты» . Я сотрудничаю с другими изданиями.

– Ну если так, тогда быстро составляем протокол, вы его подписываете и едете дальше.

– Хорошо, как скажете. Полагаю у вас есть материалы видеофиксации правонарушения?

Я специально задал этот вопрос, так как не увидел в «Приусе» видеорегистратора. Лейтенант снова обернулся.

– Это зачем?

– Для суда.

– Для какого суда?

– Для самого гуманного в мире – украинского.