Алексей Колышевский - Секта-2

– Я не могу тебя принудить, ты должен сделать это по собственному желанию, только тогда обряд подействует. – Старик все продолжал держать задранную рубашку у подбородка. – Прошу тебя, не медли и не сомневайся ни в чем. Ведь я даже не человек! А знаешь, – в голосе его появилась неожиданная сила, – ведь это я сделал так, что твой сын выпал из окна, я все подстроил. Думаешь, мне такое не по зубам? Да раз плюнуть! Рассказать тебе, как это было? – сыпал подробностями Горшков, наблюдая, как слова его идут впрок Роминой ярости. Тогда он действительно прибавил к своему заявлению несколько настолько острых и ужасных подробностей, что приводить их в каком-нибудь, пусть даже и самом общем виде было бы негуманно.

Разъяренный Рома, распаленный жаждой мести, поднял древнее оружие и что есть силы ударил Игоря в левый бок, угодив точно между пятым и шестым ребром. То, что последовало за этим, было похоже на сказочное видение. Горшков принялся на глазах стремительно молодеть, и вот уже по лицу Игоря Лемешева разлилась блаженная улыбка. Он прошептал:

– Жил чертом, а к Богу уйду. Спасибо…

Меж тем тело его на полметра поднялось над палубой, и на глазах у пораженных этим зрелищем Насти и Романа, сжимавшего вновь обагренное кровью копье, то, что еще совсем недавно было Игорем, а теперь, к концу своего земного пути, соединилось со своей второй сущностью, то, что непостижимым образом объединило в себе злое добро и доброе зло и стало равным Богу, воплотив тем самым древнее, как мир, желание падшего ангела, – тело этого нового, слившегося в одно существа, наполовину человека, наполовину злого духа, начало таять в воздухе и спустя некоторое время бесследно исчезло. Лишь короткий вздох взлетел к самому небу, и не стало больше на земле человека по имени Игорь Лемешев. Копье отпустило ему грехи, определив тем самым судьбу его.

На море начинался шторм. Где-то внизу, в неизмеримой океанской бездне, раздался отдаленный глухой рокот, и корабль ощутимо тряхнуло, после чего в каютах среди пассажиров немедленно началась паника. Мимо пробежал помощник капитана с озабоченным лицом, крикнул, чтобы все сидели по своим каютам и не разгуливали, а то еще, чего доброго, может сдуть или смыть за борт. На море всякое бывает.

Роман все держал в руках копье. Он еще не вполне пришел в себя и теперь смотрел на него с трепетом.

– Настя, только представь, что мы везем домой! Нас теперь непременно наградят, как ты считаешь?

– Ты и впрямь вылитый Гера. Тот сказал бы то же самое, – без улыбки ответила она. – Знаешь, нас, быть может, и наградят, а что произойдет со многими людьми, судьба которых зависит от этого копья? Ты об этом никогда не думал? Оно достанется тем, для кого власть превыше всего на свете. Ты думаешь, самым обычным людям это копье хоть немного поможет? Оно помогает побеждать в сражениях и порабощать народы личностям исторического масштаба, мы с тобой им владеть не в праве.

– Там, за закрытой дверью, когда я впервые взял копье в руки, меня словно ударило током. Ты не слышала, как я заорал?

Настя покачала головой. Нет, все было очень тихо, она ничего не слышала.

– Ладно, сейчас это неважно. Игорь подвел меня к зеркалу, и в нем я увидел отражение знакомого тебе старика, которого я только что наколол на копье, как накалывают на булавку бабочку. А рядом со стариком стоял незнакомый и одновременно знакомый мне человек. И знаешь, мне в какой-то момент страшно захотелось стать таким как он, стать им, словно это кумир из детства вроде Супермена, Бэтмена или дяди Степы. Старик научил меня, что нужно для этого. Все начинается с копья, и если ты хочешь, чтобы Герман вернулся к тебе, мы должны, очутившись дома, добраться до деревни под названием Затиха, найти третий от начала дом по правой стороне, спуститься в подполье и там отыскать тело твоего бывшего мужа. Его нужно будет ударить копьем в сердце, и тогда его душа покинет мое тело и вселится обратно. Так сказал старик.

– Никто не даст нам этого сделать. Немедленно по возвращении копье у нас конфискуют, а наградить могут и пулей в голову. Мы с тобой слишком много знаем. Я предлагаю избавиться от этой вещицы с сомнительной репутацией. – Настя посуровела, как бывало всегда, когда ей приходилось говорить горькую, безрадостную правду. – В прошлое нет дороги, там только смерть в виде пожухлых и никчемных воспоминаний, которые ранят куда больнее самого острого в мире копья. Оставайся тем, кто ты есть, и дай мне эту мерзость, я знаю, что следует сделать.