Алексей Колышевский - Секта-2

Рома пожал плечами и отвернулся. Настя с преувеличенным вниманием стала смотреть в иллюминатор, за которым уже появилась панорама Нью-Йорка: крошечный Манхэттен в обрамлении узкой ленты Гудзона. Игорь в сердцах заставил смазливую стюардессу, сидящую в своем кресле и пристегнутую ремнями, как и положено при посадке, исполнить оперным, слегка экзальтированным контральто американский гимн. Пассажиры в салоне первого класса, решив, что это пение входит в сервис, радостно аплодировали…

Над Бостоном бушевала непогода, и самолет местных авиалиний, маленькая птичка человек на пятьдесят, побоялся садиться на залитую водой полосу при сильнейшем боковом ветре. Поэтому они долго кружили на большой высоте до тех пор, пока небесная канцелярия, словно по чьему-то мановению, не сменила резко гнев на милость и с земли не поступило долгожданное приглашение на посадку.

Игорь, предъявивший на выходе американский паспорт и потому оказавшийся «на свободе» раньше, чем Роман и Настя, стоящие в длинной очереди для «неграждан» США, ожидал их, скромно пристроившись в углу неподалеку от таксофона и автоматов по продаже кофе, сухих закусок вроде чипсов и тому подобной ерунды. Очередь продвигалась медленно, каждого «негражданина» с пристрастием допрашивал иммиграционный чиновник, внушительными размерами своего тела напоминавший слона. Скуки ради Игорь решил выпить кофе, съесть какой-нибудь мюсли-батончик и позвонить Мастеру, чтобы тот организовал достойную встречу, ведь о точном времени своего визита он старика не уведомлял. Однако стоило ему кинуть в прорезь таксофона два четвертака, [39] Четвертак – монета достоинством в 25 центов, так называемый квотер (англ. quarter) . как в трубке раздался знакомый голос:

– Великий Мастер, как прошел ваш полет?

– Какого черта… – вырвалось у Игоря. Ведь он даже не успел набрать номер!

– Какого черта, спрашиваете? – голос на другом конце линии задрожал от мелкого старческого смеха. – А вы так до сих пор и не поняли?

– Что вы имеете в виду, Мастер? – раздражаясь, почти прокричал в трубку Игорь. – Я звоню сказать, что прилетел и привез с собой нужного человека. Что я должен был понять?

– Ну, не знаю, – с прежним смешком, звучащим уже как неприкрытое злое издевательство, отвечал голос. – Что еще надо сделать, чтобы тебе стало понятно?

– Да что, что понятно-то?! Вы странно себя ведете, Мастер! С какой стати вы мне тычете?!

– Понятно то, что ты сейчас разговариваешь сам с собой, родной, – произнес голос с некоторым потеплением, – поэтому ты и копье не почувствовал. На границе двух миров, в переходной зоне, никакая магия не действует.

– В какой такой переходной зоне? – Игорь почувствовал, как по спине, между лопаток, ручьем льет пот. Прежнее далекое видение раскаленной пустыни и кого-то, едва различимого на горизонте, идущего навстречу, вновь настигло его, и тогда прямо из телефонной трубки нестерпимым жаром полыхнуло в лицо.

– Увольнительная из ада заканчивается, родной, пора возвращаться домой. Или ты все еще считаешь себя человеком? – голос в трубке словно проник в мозг Игоря, и каждый его звук отдавался там густым и низким органным переливом. – Выполни то, что должен, и приходи, я заждался тебя. Нас нельзя надолго разделять, как и все, что является цельным по сути своей. Копье в ящике стола, пусть парень возьмет его и держит при себе всю дорогу. Лететь по воздуху обратно – слишком великий риск. Как только он возьмет копье в руки, оно оживет, и тогда на земле случатся катастрофы: торнадо, наводнения, засуха, люди начнут сходить с ума, предчувствуя войну, которая начнется за право обладания копьем. Аварии на транспорте станут явлением столь частым, что будут происходить практически ежедневно, особенно достанется воздушным судам, ведь, как ты совершенно справедливо недавно заметил, воздух – опора ненадежная. А вот воду ты легко сможешь успокоить, так и доплывете до Санкт-Петербурга, а там решай, каким способом вернуться домой. Вариантов великое множество: прыжок с моста в Неву, падение на рельсы в метро, а можешь покончить жизнь символично – застрелиться в номере «Астории» или удавиться в «Англетере», любой из этих способов обеспечит обратный билет.

– Понятно, – коротко бросил в ответ Игорь и повесил трубку. Четвертаки звякнули о шторку отсека для возврата денег. Забирать их он не стал.

Секретарь ложи открыл перед ними дверь с вежливым поклоном, Игорь вошел первым и что-то шепнул секретарю на ухо. В ответ тот послушно кивнул и пригласил следовать за собой. Игорь шел за ним твердым, уверенным шагом. Настя и Роман с некоторым испугом озирались по сторонам, ведь в подобном месте они оказались впервые. Кроме того, сказывалась и тяжесть многочасового перелета, и огромная временная разница. Зевали так часто, что Рома давно уже забыл о приличиях и рот рукой не прикрывал, Настя несколько раз чуть не споткнулась о чересчур высокий ворс ковровой дорожки, благодаря которой их шаги были совсем не слышны. Стены коридора первого этажа были обиты темным шелком, расписанным золотыми каббалистическими символами: правильной геометрической формы рисунками, буквами древнего алфавита «алеф», «бэт», «гимель» и «далет», странными десятиголовыми птицами, причем каждая голова была увенчана короной о десяти зубцах. В лифте не горел свет, лишь шкала подсветки этажей слабо вспыхивала, указывая, какой по счету этаж они миновали. Наконец двери лифта бесшумно разъехались в стороны, и все оказались в небольшом коридоре, куда выходила одна-единственная дверь. За ней находился кабинет Мастера. Секретарь молча достал связку ключей, хрустнул замком, чуть приоткрыл дверь, с поклоном вернулся в темную кабину лифта и укатил вниз. Игорь сделал Насте и Роману знак оставаться на месте, а сам вошел внутрь. Спустя некоторое время он, просунув в дверной проем голову, позвал Романа. Настя осталась одна. Она хотела было подойти к двери кабинета и послушать, что там происходит, но ноги ее не слушались, при попытке сделать единственный шаг подкосились, и она упала, небольно ударившись о покрытый все тем же пушистым ковром пол, да так и осталась сидеть в ожидании возвращения исчезнувших за дверью мужчин.