Магда Сабо - Старомодная история

«Весьма мрачный град»? — кричит Ленке Яблонцаи. — Да ведь здесь родился Чоконаи, [46] Чоконаи-Витез, Михай (1773–1805) — венгерский поэт эпохи Просвещения. здесь степное небо возлежит на бутонах роз и на нарциссах. Бежит Таунсон, бежит, боясь остановиться, а Ленке уже кричит про Большой лес, [47] Большой лес — лесной массив на северной окраине Дебрецена; место отдыха горожан. про то, что на Рыночной улице проложены пути узкоколейки, предшественницы будущего трамвая, что в Большом лесу есть павильон Добош и еще там тир, буфет, купальня, гостиница, а сколько школ в городе, с каждым годом все больше. Недаром в гербе города поднимается, расправляет крылья птица Феникс; а «Биогал», [48] «Биогал» — фармацевтический завод в Дебрецене, кричит Ленке Яблонцаи, а типография «Альфёльд», а Институт ядерных исследований, а высотные дома рядом с вокзалом? Откуда знать Таунсону, что такое высотные дома? Он удирает, он уже выдохся, ему страшно, а Ленке Яблонцаи все гонится за ним, она уже поет, поет колыбельную, которую пела своему второму ребенку: «Спи, мой чижик, спи, спи, спи…» — у нее снова хорошее настроение, она сполна рассчиталась с Таунсоном за «весьма мрачный град».

Жизненные пути персонажей «Старомодной истории» сплошь и рядом проходили в одних и тех же местах задолго до того, как эти персонажи обнаружили, что стали родственниками друг другу.

Дебрецен и его окрестности, как и имение Венкхаймов, с какой-то мистической последовательностью возникали вновь и вновь, пока я собирала материалы для книги о матушке. Ленке Яблонцаи родилась в Фюзешдярмате, но там же жил, там умер и был похоронен рядом со своей женой и Янош Сабо-старший, землемер, дед Элека Сабо, второго мужа Ленке, тоже родившегося в комитате Бекеш, в Кёрёштарче; а чтобы нити сошлись еще теснее, замечу, что у землеустроителя Яноша Сабо работодателями были те же самые Венкхаймы, что и у прадеда Ленке Яблонцаи, примерно в те же времена служившего в имении Венкхаймов управляющим. В Шаррете, лет через двадцать после того, как отец второго мужа Ленке Яблонцаи, Янош Сабо-младший, закончив учебу в заграничных университетах, встал во главе кёрёштарчайского прихода, — подвизался в качестве землеустроителя Кальман Яблонцаи-Сениор, который привез с собой в окрестности Фюзешдярмата и Сегхалома в качестве практиканта-землемера и сына своего, Кальмана-Юниора, в будущем отца Ленке Яблонцаи и мужа Эммы, внучки знаменитого фюзешдярматского проповедника и летописца Иштвана Гачари. Но в этом комитате жил и другой дед — по матери — второго мужа Ленке Яблонцаи, Элек Дабаши-Халас, тоже землеустроитель; здесь родились и выросли и двоюродные братья свекра Ленке Яблонцаи, люди все широкоизвестные: поэт Дюла Шароши, [49] Шароши, Дюла (1816–1861) — поэт. В своем главном произведении, эпической поэме «Золотая труба» (1849), описал события буржуазной революций и национально-освободительной войны 1848–1849 гг. После подавления революции был заочно приговорен к смертной казни. автор «Золотой трубы»; Лайош Сакал, [50] Сакал, Лайош (1816–1875) — поэт. Принимал участие в национально-освободительной борьбе 1848–1849 гг. тоже автор многих песен, ставших народными, и живописец Альберт Сакал, который на средства Венкхаймов учился в Мюнхене, в Академии изобразительных искусств. Когда Шароши, поэт, уже покинул эти места, он еще долго писал шарретским родственникам, прося их присылать ему перья белой цапли на шляпу. (Благородная белая цапля, в те времена в изобилии обитавшая в этом краю, часто взмахивает крылами в стихах Кальмана Яблонцаи-Юниора, отца Ленке.) Перья ему могли посылать не только двоюродные братья, живущие в Бекеше, но и отчим, секретарь фюзешдярматской управы Пал Санто — кстати, близкий друг семьи Гачари. Члены всех этих многочисленных и разветвленных родов: Адяи-Сабо, Варади-Сабо, Яблонцаи, Гачари — занимают примерно одни и те же посты на государственной службе, в обществе составляют слой людей с одинаковыми культурными интересами, они доброжелательно приветствуют друг друга, встретившись где-нибудь на территории двух комитатов, кивают друг другу из лож выдержанного в удивительно красивом мавританско-византийском стиле дебреценского театра: с одной стороны снимают ложи Сабо, с другой — семья Марии Риккль, бабки Ленке Яблонцаи по отцу. Ни пуритане Гачари, ни Сабо, исповедующие реформированную в строгом гельвецианском духе религию, ни Яблонцаи и Риккли, ревностные приверженцы римско-католической церкви, не подозревают, что наступит год, когда их столь разная кровь, их несхожие взгляды на жизнь, политические симпатии, хозяйственные принципы, религиозные убеждения вдруг сольются, сплавятся в яростном пламени неожиданной, безумной любви, для всех этих семей означающей лишь катастрофу, и что будет заключен гибельный, роковой брак, в котором эротическое влечение, в первое время поистине неутолимое и не знающее преград, даст жизнь светловолосой, стройной, как лоза, длинноногой, зеленоглазой, бледной девушке Ленке Яблонцаи, а та, не унаследовав ни капли материнского темперамента, на поцелуи, на супружеские ласки будет реагировать лишь неодолимым до обморока отвращением, будет испытывать панический ужас, желание убежать, скрыться всякий раз, как, привлеченный ее глубокой образованностью, ее веселым, всегда готовым откликнуться на игру, на шутку характером, ее светлым умом, ее прекрасным лицом, захочет к ней приблизиться мужчина.