Магда Сабо - Старомодная история

(Ф. Тютчев)

Магду Сабо (род. в 1917 г.) знают в Венгрии давно. Еще в 1940 году молоденькая девушка-филолог выпустила две тонкие книжечки стихов. Как поэт она стала известна шире в середине 40-х годов, когда появились в печати, но были вскоре сурово осуждены критикой за сумрачный, трагический колорит ее искренние стихи о войне. С 1949 по 1959 г. Магда Сабо работала в школе, преподавала родной язык и литературу. Можно было подумать, что поэзия замолкла в ней. Но вот вышел в свет небольшой имевший бурный успех роман «Фреска» (1958). И с той поры что ни год стали появляться романы и повести Магды Сабо, написанные искусно и имевшие в себе тайное лирическое дыхание. Во многих из этих книг звучали автобиографические мотивы — семьи, близких, родного города Дебрецена. «Скажите Жофике» (1958), [1] М. Сабо. Скажите Жофике. М., изд-во «Иностранной литературы», 1961. «Лань» (1959), «Праздник убоя свиньи» (1960), «Пилат» (1963), «Данаида» (1964), «Улица Каталин» (1969), [2] М. Сабо. Избранное (романы «Фреска», «Лань», «Улица Каталин»). М., «Художественная литература», 1978. «Старый колодец» (1970), «Абигайль» (1970), «Созерцатели» (1973) — эти и другие произведения в прозе, да еще пьесы, сказки для детей, повести для подростков позволили Магде Сабо выпустить к середине 70-х годов уже и многотомное собрание сочинений.

Такая профессиональная плодовитость, вызывавшая радость полюбивших ее перо читателей, заключала в себе и некоторого рода опасность. Рядом с сочинениями, где преобладало строгое к себе искусство, даже самая благожелательная к автору критика могла отметить облегченные беллетристические страницы, порой избыток сентиментальной чувствительности, искусственную постройку сюжета.

Однако в 1977 году вышла в свет «Старомодная история», и имя писательницы приобрело какую-то новую, магнетическую притягательность. Я был свидетелем, как зачитываются этой книгой в Венгрии. Люди разных возрастов и профессий мечтают иметь книгу в домашних библиотеках, смотрят на автора с почтительным обожанием, жадно желают получить автограф. В Будапеште не пробиться в театр, где ставят пьесу по мотивам «Старомодной истории».

Стало быть, Магда Сабо затронула какие-то чувствительные струны в национальном сознании, да и просто в человеческом сердце. Какие?

На первый взгляд цель автора была проста, задача незамысловата: рассказать историю жизни своей матери. Детские годы, отца и мать, как она их помнила, Магда Сабо уже живописала в «Старом колодце». «Детство — неразменный золотой запас всякого писателя, — любил повторять Твардовский. — Не надо торопиться его расходовать». В самом деле, ранние впечатления жизни обыкновенно так ярко горят перед глазами, что нет, пожалуй, литератора, который ко всем другим своим книгам не мог бы прибавить еще одну — о своем детстве.

Однако что было прежде детства, до даты нашего рождения, до тех мгновений, когда мы стали помнить мир и себя? Кто были, как жили наши отец и мать, когда нас еще не было на свете? Как представить себе их молодыми, проскочив черту, разделяющую поколения? Представить своими сверстниками и еще моложе — подростками, детьми, наконец? И еще глубже, в темень времени, — как вообразить родителей наших родителей, молодость дедушек и бабушек, их мир чувств и их надежды?

Среди иных трудностей, обуздывающих воображение, тут главный барьер — психологический. Ведь мы меньше всего расположены смотреть со стороны на людей, с которыми живем бок о бок. Нужна дистанция времени и выпадение из ритма домашних будней, чтобы изострилось наше зрение в отношении людей близких. Иногда мимолетная встреча, удививший нас чем-то человек, которого мы и видели-то всего час или два, врезаются в память на всю жизнь. О такой встрече легче рассказывать. Те, что живут рядом с нами, удивляют нас редко. Но в простонародном обиходе слово «удивляет» имеет особый смысл. Деревенская женщина, зардевшись внезапно от смущения, скажет о своем муже, с которым прожила двадцать лет: «Удивляет он меня!» И это — как признание в неотцветшей, живой любви.

— У меня к вам вопрос деликатного свойства. После того как из архивов, из рассказов близких вы воскресили для себя историю жизни матери, а потом написали об этом, вы по-другому стали относиться к ней?

— Полюбила еще сильнее, и мать, и отца, так как почувствовала себя их родителями. В детстве, юности я многого не понимала. Не понимала, например, почему мать меня так берегла. И отец тоже — в Дебрецене он работал в магистрате. Я не понимала тогда, что они боялись, боялись, что я могу исчезнуть из их жизни, как они потом исчезли из моей. Мне казалось, что я всю жизнь проживу с ними в Дебрецене.