Глория Му - Вернуться по следам

Ричард, по понятным причинам, не был рад такому положению дел. Каждый раз, завидев своего врага, пес с напряженным вниманием следил за каждым его движением. Я же с напряженным вниманием следила за каждым движением пса – кровавой бойни мне не надо было ни разу.

Дядя Жора держал себя с Ричардом правильно – задобрить не пытался, но и не дразнил, только иногда, проходя мимо, с ленцой бросал:

– Че, жиганец, все стойку держишь? Ну-ну…

– Сидеть, Ричард, – тихо говорила я. Пес садился, но по спине его шла волна – словно он мысленно прыгал.

А еще дядя Жора частенько болтал с Тарасиком – и о Гекторе, и так, – что обеспокоило Федора Сергеевича. Он считал дядю Жору темной личностью и боялся, что тот будет оказывать на уже отсидевшего раз по глупости Тараса дурное влияние.

Они подолгу беседовали втроем, дядя Жора и Федор Сергеевич много спорили, но без шума, а так, словно играли в невидимые шахматы. Оба внимательно слушали Тараса, тут же опровергали его мнение и защищали его друг от друга. В общем, в конце концов подружились.

Другой излюбленной темой разговоров Тарасика и дяди Жоры была я. Они с удовольствием рассказывали байки о малолетнем, но гениальном дрессировщике собачникам, доверчиво развешивающим ухи.

– Ты не смотри, что махонькая, – солидно гудел дядя Жора, стоявший на зимнем ветру как памятник себе, – понимает поболе многих. Собак насквозь видит.

– Да что – собаки, – подхватывал Тарасик, – она лошадей дрессирует… как собак. Своими глазами видел…

И вот именно благодаря сказкам Тараса и дяди Жоры я обзавелась еще одной работой. Работой я называла те занятия, за которые мне платили деньги, а деньги мне были не лишние – Ричард, ну и книжки… А тут такой подгон! Народ, вдохновленный враками нового собаковода дяди Жоры и обильными славословиями Тараса, сперва потянулся ко мне за советами, потом появились просьбы поработать с собакой.

День у меня был забит под завязку – чужие собаки, тренировка, школа, работа с Зоськой, работа с лошадьми, уроки, сон. Мама называла меня «гуттаперчевый мячик» и удивлялась моей неутомимости, но секрет был прост: моя работа была для меня и отдыхом одновременно. Устав работать с чужой собакой, я шла отдыхать – работать с Ричардом. Мне нравилось быть среди собак и лошадей, это и была моя жизнь, вот и все.

Замотавшись да еще изнемогая от холода, я совсем забросила дядю Жору с Гектором.

Февраль выдался лютый, с сухими, жалящими морозами за тридцать, да еще и наглый – посмел залезть своими холодными лапами в самое начало марта.

Подрезав у деда пачку печенья «Юбилейное» и банку сгущенки, я отправилась навестить дядю Жору, превратившись по дороге в кусок хрусткого льда – щеки примерзли к зубам, глаза остекленели, а пальцы скрючились, как лапки дохлой птицы.

Навалившись всей промерзшей тушкой на калитку, я осторожно сунула нос во двор – чтобы дать Гектору возможность спокойно предупредить хозяина. Но двор был пуст.

Я попробовала посвистеть, но и свист примерз к губам.

– Гек, Гектор, – хрипло каркнула я.

Собаки не было.

«Зашиб. Лопатой зашиб. Гек, наверное, сделал что-то не то, а он… Ох я овца, как же недоглядела… Вот убью сейчас к чертовой матери живодера… Ох я овца…» – с этими мыслями я забарабанила в дверь каптерки, да так и застыла с поднятым кулаком, как ледяная фигура, – изнутри донесся собачий лай.

– О! Славка! Заходи. – Дядя Жора втащил меня в комнатку как вещь. – А задубела, бедная… Садись, щас все будет…

Я рухнула на стул, а живой и здоровый Гектор улегся у самой двери, отрезая потенциальному злоумышленнику в лице меня путь к отступлению.

– Как вы тут? – спросила я, выложила на стол принесенные дары и покосилась на пса.

Признаться, я не могла прийти в себя не только от холода, но и от изумления. У дяди Жоры? Собака в доме? Чудеса-а-а-а…

– А… Ну… – Заметив мой взгляд, дядя Жора смутился. – Ты ж видишь, такие морозяки… Я и взял мусорка погреться… У него ж ранение, сама говорила… Ноет небось на холоде. Да, мусорок? Нá тебе, приколись колбаской. – Дядя Жора отрезал немаленький шмат и бросил псу. Тот поймал подачку в воздухе как муху, только зубы щелкнули. – А так ничего… Сидим тут по-стариковски, калякаем… Хорошее кобло. Не лезет, не наглеет, службу понимает. Да, Гек? Так я и взял – пусть погреется, чего?

Я грела руки о чашку с чаем, набив полный рот печенья, чтобы не рассмеяться – дядя Жора мне рассказывал про Гека.

– Все как ты расписывала, все сам. Тут ко мне зашел один, по делу, так Гек его у самых ворот взял, тот рыпнулся – Гек сел тогда близехонько и ну базлать ему под самые муде. Так и держал, пока я не вышел. А Тарас мне – научи его тапки приносить… Я ему – ты охренел, бакланюга? Гек – не шестерка, Гек – честный мусор. Я тут вкупился, что эти собачки – они самые честные мусора и есть. В натуре, они ж пашут по закону, и ничем их не собьешь – ты мне это когда еще терла, но я теперь сам вижу: ни баблом, ничем…