Александр Тарнорудер - Калитка для кошки

Их крики вывели меня из состояния заторможенности. Ситуация складывалась интересная: застаю дома какого-то чужого мужика, рисующего мою жену обнаженной. Не полностью, конечно, но и этого было достаточно, чтобы задеть мое самолюбие. Однако, момент, чтобы устроить скандал, был упущен. Лена, почувствовав мое смущение, набросила на плечи блузку. Художники не удостоили меня и полсловом — поняв, что сеанс окончен, они бросились поднимать с земли многочисленные наброски и громко и непечатно их обсуждать. Лена млела от счастья.

Когда мы познакомились с Олегом поближе, то привыкли к тому, что свое одобрение он высказывает исключительно богемным способом.

Во двор вышла Гала и осторожно спросила, не видели ли мы Марту. Я вежливо попросил творческую интеллигенцию попридержать язык. Марту никто из нас не видел, но по растерянной галкиной рожице мне сразу стало понятно, что ее мысли заняты не только исчезнувшей Мартой. После пары наводящих вопросов Гала сконфуженно призналась, что Олег дал ей поиграть каким-то ценным фломастером, то ли имитирующим уголь, то ли позволяющим рисовать по свежему маслу. Забыл сказать, что нашу Марту всегда отличала страсть к карандашам и ручкам — наверное, она в прошлой жизни была писателем. Стоило оставить на столе без присмотра ручку, как та сразу же оказывалась на полу, а сдвинув с места кресло, диван или шкаф, можно было обнаружить целый склад письменных принадлежностей. Мы перевернули всю галину комнату в поисках олегова фломастера. Казалось, он провалился сквозь землю вместе с Мартой. К счастью, Олег был в таком восторге от Лены и Орена, что не обратил никакого внимания на такой пустяк.

Накануне Орену сделали обрезание, но мы, в отличие от местных жителей, не созвали на церемонию весь свет, а пригласили лишь самых близких друзей, да и то на следующий день. Узнав, что у нас прибавление семейства, Ханна тоже захотела нас посетить. Юрик с женой прибыли все на том же голубом «фольксвагене», а Ромик уговорил-таки приехать страдающую аллергией Свету, поклявшись, что мы будем сидеть на улице. Дети тихо возились в ящике с песком, оставшимся от строительства, а взрослые с запотевшими бокалами белого вина удобно расположились вокруг стола.

Я сразу должен признаться: если бы я знал события наперед, то, наверное, записал бы рассказ Ханны на магнитофон. Увы, задним числом я понимаю, что упустил последнюю уникальную возможность получить свидетельство из первых рук. Увы, и еще раз увы. В тот вечер Ханна показалась нам не меньше «мешугинар», чем ее подруга Хения. А началось все, как всегда, с пустяка.

Олег потянулся в карман за сигаретами, и выложил на стол прозрачную пластиковую коробочку с фломастерами. Она была рассчитана на пять единиц. Четыре из них находились в наличии, а в середине зиял промежуток из-под утерянного Галой экземпляра. Ханна взяла коробочку, повертела ее в руках и заявила:

— У Хении когда-то давно была такая ручка.

— Не может быть! — Олег почувствовал себя уязвленным, — мне их привезли из Японии. Это новинка: в них специальные чернила, выделяемые из каких-то морских растений.

Гала старательно делала вид, что ее здесь нет, а Ханна, как ни в чем не бывало, продолжала:

— Молодой человек, если бы я не знала наверняка, я бы не говорила.

— Может быть, у вашей подруги было что-то похожее? — не сдавался Олег.

— Хения сказала мне, что нашла ее около дома — там, у задней двери. Она говорила, что это подарок от Ангела. Этой ручкой она писала Ангелу письма.

Мы переглянулись. Мы хорошо помнили, как в школах боролись с шариковыми ручками, а когда появились первые фломастеры — это было маленьким чудом.

— А я вам говорю, что этого не может быть! — настаивал Олег.

— Но я сама написала Ангелу письмо, Хения мне позволила…

— Позволила?..

— Да, позволила, она была хозяйка.

— Хозяйка ручки?

— Хозяйка дома, то есть дочь хозяина. Я жила здесь несколько лет.

— Вы жили в этом доме?

— Жила несколько лет.

— А откуда вы так хорошо знаете русский?

— Мой отец был из России, а мать из Польши. Отец бежал от Сталина.

— Но польская эмиграция была уже после войны, — вставил Юра.

— Да, конечно, но умные люди видели, что происходит.

— Немногие, — упорствовал Юра.

— Да, немногие, но они все-таки были. Моему отцу, светлая ему память, удалось бежать из России от колхозов в Польшу, потом, году в тридцать пятом, он уехал сюда из Польши, а потом какой-то араб сбросил на него камень на стройке — отца взяли на место его брата.